Глоссолалия - [9]
Рис. № 6
«Заратустра» есть распростертый лучами на все из духовного света-жара души.
40
«Ara, rа, ras, razaria, reos, ersisios, уseris, osorуeris, aurora, oroisez» — в толстом томе у Бензелера мы нашли бы для звуков значения позднего смысла: то все — имена, божества, мифологии, страны, значения, в которых отчасти запал еще древний их смысл; отрешаюсь от них. Говорю: это все — озаренность.
«Osiris» для меня есть Озир; «бssir» — луч; если звуками этими именуется кровь в диалекте латыни, — поправлюсь; скажу: кровь лучей. «Zе, zaб, zбia, ziza, ozуa, оzбs, zбs, уzis, zes zeus, seis, sais, susa, sуessa, sesosis, йssa» пусть Бензелер выявит смыслы (опять это — смыслы); сквозь них проницаю я звук: это — ясность.
41
Поэт говорит, что:
На каменный зык отзовутся миры,
И Демоны выйдут из адской норы.
На зык «языка» прилетают старинные смыслы; и «hrs» есть «chrisos» — злато-теки лучей; тайна имени «Chrs» есть Христос.
Свет Христов есть свет солнечный, просвещающий все: просвещающий недра; и Демоны, скрытые в недрах, прощенные Господом, Демоны слышат восторг воскресений:
И Демоны выйдут из адской норы.
Покрытые ризой Христовой вселенского света оденутся в «h-r-z-s-v-рh» то есть в ризы лучистого света. В диаметре солнечных звуков (h-r-s-ph) блистает Египет восстанием ликов божеств.
Именование Египта — Аэрия: «r» — раздается; ядро диска — Ra: он — бог Солнца; луч «zar», разверзается Разумом; это Озирис: сияние — Is-is — Изида; их сын Озороэрис (Horus) зареет, как день. Все — плэрома: плэрома «Chrisos» или — Chr-ist-us.
Восстают божества: Арзафес и Сезорф; Феа есть огонь; Фоф — Дионис. Seraphi, лучася у губ, полнокровною молнией падает в «р»: пламенеющий Апис (Serapis) священною жизнью является миру.
И все имена — пламенные, огнь и эфир; облекаются египтяне звучанием имени Солнца; проходят Солнчане-Цари: Сисой, Сесосис, Сесострис, Соуфис, Сострис, Сесоосис, Усес, Осорерис, Сехнуфис, Сефурис, Сифис, Сисир и Сосас.[19]
42
Свет Христов есть свет солнечный; и Демоны, скрытые в недрах, прощенные Господом, — Демоны слышат: восторг воскресений.
И Демоны выйдут из адской норы.
Siaerach — восходящее Солнце (по-ассирийски); и ассириец есть Assur: Ассирия солнечна: Sirius лучевая звезда; и города ассирийцев суть злата и блески: Aruzis, Siazur, Arizeria, Essa; и — далее.
Златеют нам боги южан: Assa — негры; и asseros — город черных, спаленных.
Златеют Пенаты старинного Тира: Zir, Zor, Sor, Sur (все — названия Тира).
Златеет нам Персия: Zairi — золото (по-персидски); солнечный демон — Zorat; богиня — Zretis: Царевна; златеют: Ормузд, Зенд-Авеста, Ахуро-Маздао и Зороастр — взор светил.
Золотеет Иудея: Zarй — иудей (на заре); Sepher (книга — звук золота); и Zohar — книга блеска; злато ясных имен: Езекия, Осия, Исаия; и — далее, и далее.
Греция — злато: Uranos порождает нам Хроноса; Рея — источник божеств порождает Зевеса и Геру; звук золота: Chr-onos, Rea, Zeus, Hera;[20] и — zes, zas, zoe, iassis, isos, sozas, sozon, soson, soos, sosis, seis — лучи. Зевсова блеска; в перечислении Бензелера то — ясности, святости злата.
И «Chrisaorios» — Зевс; и Chrisor есть Вулкан; Аполлон же есть Chrisios; в ризы Божии ныне одеты Деметра, Гефест, Посейдон, Персефона и сам Аполлон Мусагет, именуяся: Эрехфей, Ферсефасса, Хефайст, Эризафей и Ахфейя.
И Демоны слыша восторг воскресений, оделися в звучные ризы из блеска и трепета.
43
Переливаются светожары; и — нет внятных звуков (сонанты и взрывные не оплотнели еще); в моем пламенном рту все какие-то громорогие самороды; ушел к себе в рот: подсмотреть мироздание речи; и если бы подсмотреть образование материков и морей ее жизни, образование трав, рыб, всех гадов и птиц языка; если бы я восстал у себя самого (в своем рту), я вторично родился бы, назвал все вещи.
Пародируя себя самого, я скажу: -
— Сознание, обнимая мне собственный звук, переживает пока этот звук в Непроницаемой необъятности; тем не менее, звук, проникаясь сознанием, пучится ростом; моя бренная мысль не вошла в тело звука; и — в месте звука еще ощущаю провал сознавания; если бы -
— мне суметь войти в звук, войти в рот и повернуть мне глаза на себя самого, стоящего посередине, внутри храма уст, то не увидел бы я языка, зубов, десен и мрачного свода сырого и жаркого неба; я увидел бы небо; увидел бы солнце; космический храм бы возник, гремя блесками -
— и оттого-то все то, что меня окружает пространством и светами звучно мне говорит: звуком ведомо мне.
44
Иаз, Аз, Азия, Азы — влетает в Европу старинным звучанием: из Азии. В Каббале «Азией» именуется эфир света, невидный обычному оку; посвященные «Азию» видят; может быть, проступает она на заре: может быть, «Назарея» она, эта Азия; она — страна Господа; Азия — свето-воздух и «Азии» нет на земле, где она, там и Рай — Все-Азия; он — Пант-Азия, он — Фантазия; но Фантазия есть: там, за огненным облаком. Плывет облачный город, зажженный лучами; оттуда спустились мы все — из зареи, зари; «назареями» были и мы — на заре. Но оттуда теперь гремит гром: брызжет молния; это — меч Херувима: стоит Херувим в облаках — охраняет Эдем.
45
Знаю я: -
Что такое любовь? Какая она бывает? Бывает ли? Этот сборник стихотворений о любви предлагает свои ответы! Сто самых трогательных произведений, сто жемчужин творчества от великих поэтов всех времен и народов.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».
Андрей Белый (1880–1934) — не только всемирно известный поэт и прозаик, но и оригинальный мыслитель, теоретик русского символизма. Книга включает наиболее значительные философские, культурологичекие и эстетические труды писателя.Рассчитана на всех интересующихся проблемами философии и культуры.http://ruslit.traumlibrary.net.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Андрей Белый (Борис Николаевич Бугаев) – одна из ключевых фигур Серебряного века, оригинальный и влиятельный символист, создатель совершенной и непревзойденной по звучанию поэзии и автор оригинальной «орнаментальной» прозы, высшим достижением которой стал роман «Петербург», названный современниками не прозой, а «разъятой стихией». По словам Д.С.Лихачева, Петербург в романе – «не между Востоком и Западом, а Восток и Запад одновременно, т. е. весь мир. Так ставит проблему России Белый впервые в русской литературе».Помимо «Петербурга» в состав книги вошли стихотворения А.Белого из сборников «Золото в лазури», «Пепел» и поэма «Первое свидание».
Книга «Сон страсти» повествует об интимных отношениях, связавших в начале прошлого столетия трех замечательных людей России: Александра Блока, Любовь Менделееву-Блок и Андрея Белого. События их сугубо личной, закрытой для других стороны жизни, но поучительной для каждого человека, нам сегодня помогли воссоздать оставленные ими дневники, воспоминания, переписка. Итог этим порой счастливым, порой трагичным переплетениям их судеб подвел Блок: «Люба испортила мне столько лет жизни, замучила меня и довела до того, что я теперь.
Владимир Сорокин — один из самых ярких представителей русского постмодернизма, тексты которого часто вызывают бурную читательскую и критическую реакцию из-за обилия обеденной лексики, сцен секса и насилия. В своей монографии немецкий русист Дирк Уффельманн впервые анализирует все основные произведения Владимира Сорокина — от «Очереди» и «Романа» до «Метели» и «Теллурии». Автор показывает, как, черпая сюжеты из русской классики XIX века и соцреализма, обращаясь к популярной культуре и националистической риторике, Сорокин остается верен установке на расщепление чужих дискурсов.
Виктор Гюго — имя одновременно знакомое и незнакомое для русского читателя. Автор бестселлеров, известных во всём мире, по которым ставятся популярные мюзиклы и снимаются кинофильмы, и стихов, которые знают только во Франции. Классик мировой литературы, один из самых ярких деятелей XIX столетия, Гюго прожил долгую жизнь, насыщенную невероятными превращениями. Из любимца королевского двора он становился политическим преступником и изгнанником. Из завзятого парижанина — жителем маленького островка. Его биография сама по себе — сюжет для увлекательного романа.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В новую книгу волгоградского литератора вошли заметки о членах местного Союза писателей и повесть «Детский портрет на фоне счастливых и грустных времён», в которой рассказывается о том, как литература формирует чувственный мир ребенка. Книга адресована широкому кругу читателей.
«Те, кто читают мой журнал давно, знают, что первые два года я уделяла очень пристальное внимание графоманам — молодёжи, игравшей на сетевых литературных конкурсах и пытавшейся «выбиться в писатели». Многие спрашивали меня, а на что я, собственно, рассчитывала, когда пыталась наладить с ними отношения: вроде бы дилетанты не самого высокого уровня развития, а порой и профаны, плохо владеющие русским языком, не отличающие метафору от склонения, а падеж от эпиграммы. Мне казалось, что косвенным образом я уже неоднократно ответила на этот вопрос, но теперь отвечу на него прямо, поскольку этого требует контекст: я надеялась, что этих людей интересует (или как минимум должен заинтересовать) собственно литературный процесс и что с ними можно будет пообщаться на темы, которые интересны мне самой.
Расшифровка радиопрограмм известного французского писателя-путешественника Сильвена Тессона (род. 1972), в которых он увлекательно рассуждает об «Илиаде» и «Одиссее», предлагая освежить в памяти школьную программу или же заново взглянуть на произведения древнегреческого мыслителя. «Вспомните то время, когда мы вынуждены были читать эти скучнейшие эпосы. Мы были школьниками – Гомер был в программе. Мы хотели играть на улице. Мы ужасно скучали и смотрели через окно на небо, в котором божественная колесница так ни разу и не показалась.