Глобус Израиля - [4]

x x x

"И вот только утром, когда я узнал о катастрофе, я понял, что это все-таки были арабы," -- говорил Артур сыну, сидящему напротив за праздничным столом. Марк, впервые приехал домой без оружия, навсегда, демобилизованный из немедленно распущенной армии. Он внимательно слушал отца, которым он гордися по старой памяти, хотя в последние годы гордиться можно было разве что немыслимым упорством, с которым отец боролся за жалкое существование их семьи, чтобы иметь возможность давать фронтовику-сыну карманные деньги, оплачивать квартиру и бесчисленные счета. Но там, когда-то, на покинутой родине Артур был изобретателем какого-то уникального вещества, которое по неведомой причине изготовить было невозможно. Там этот пародокс приводил к постоянным конфликтам с начальством, а здесь конфликтов не было и быть не могло, ибо вещество это, как и любое другое, как и сам Артур со всеми его достоинствами и недостками, никому был в силу своего возраста и на фиг не нужен, едва перебивался продажей словарей, пока его жена за гроши убирала квартиры богатых израильтянок. Их советские дипломы пылились где-то на антресолях среди старых сапог. Но сейчас, слушая отца, Марк вспоминал не его, а свою израильскую биографию, включавшую три года бесконечной войны с такими же наглыми и трусливыми тварями, что напали вчера на его отца в центре Хайфы. Ах, не было его рядом на той темной улице! Конечно это были ИЗРАИЛЬСКИЕ АРАБЫ, то есть арабы по своей агрессивной сути, но с правами нормальных людей. Их не поставишь лицом к стене, ноги врозь, не двинешь автоматом по заднице, как тех с камнями и бутылками, но уж ему-то, как и любому из его боевых друзей, уронить всех троих было делом плевым. Те это знали, нападали только на стариков, ночью, подальше от полиции, хотя полиция их как раз старалась не трогать. Власть левой прессы -- не шутка в демократической стране. Можно свирепо преследовать поселенцев и прочих "еврейских экстремистов", поднявших оружие для защиты своей семьи от града камней и бутылок, летящих с единственной целью -- убить, но нельзя вот в такой ситуации задержать подростков с собакой, ибо ущерба-то не было, где укусы, адони? Мало ли на кого собака лает. Вот накажем мы этих ребят, а они в МЕРЕЦ побегут, к своим арабским депутатам: полицейский произвол. Вот если я вас задержу и вы в свою ИБА побежите, то мне ничего не будет, плевала на вас ваша олимовская партия, да у них нет ни газет, кроме как на вашем языке, ни телевидения. Спасибо, мне приключений не надо, мне семья дороже. Так что, адони, если на вас они еще раз нападут, то вы сами виноваты, кто же в таких закоулках ночью шляется...

x x x

"Куда он делся? -- спросил приятелей Азиз, тот самый подросток, что пытался стащить велосипед Артура. -- Удрал в тумане?" Те растерянно переглядвались, сжимая невостребованные камни, сожалея о несостоявшейся ИХ ИНТИФАДЕ в центре Хайфы. Как бы завтра об этом написали все газеты, с каким к ним сочувствием, ведь с балконов видели, что "русский" первым поднял камень. Арабы опять только защищались от еврейского экстремиста! Но, как все семиты, они были вспыльчивы и отходчивы, эти милые левым сердцам беззащитные арабские дети. Да они и вовсе не были детьми тущоб. В отличие от семьи Артура, их отцы имели по одной-двум машинам, не говоря о нескольких велосипедах в каждой семье. Они жили в квартирах, какие в Союзе имели, пожалуй, только генералы, отвечавшие перед партией за успех в справедливой борьбе палестинцев за свои попранные права. И в общем, у себя в автомастерских были обходительными умелыми и улыбчивыми ребятами, вовсе не террористами. Просто развлечения такого рода, если конечно за это ничего не будет, это самое интересное. Как он ругался на своем смешном языке, этот старый яхуд, и какая злоба, надо же, за что? Между тем, туман стал рассеиваться, все трое с собакой, хохоча во все горло и пересвистываясь, побежали по пустынным улицам Хайфы в поисках другой жертвы, лучше всего "русского" старика, который всех и всего боится, но не своего "русского" ровесника: опыт развлечений подобного рода с ребятами-олим имелся у каждого из них... Собака прыгала рядом, и не думая никого кусать. Машин почти не было, стояла ватная тишина, которую подростки наконец заметили. И тут загрохотал вертолет, снижаясь прямо в центре пустынной в ночные часы автостоянки. За ним сел второй. Солдаты в незнакомой форме бежали к входам бесчисленных банков, оффисов. Двое резко свернули к подросткам с собакой и приказали остановиться. Собака обрадовалась, что игра начинается сызнова и с рычанием бросилась в усатое лицо десантника. Едва заметным движением тот приподнял ствол "калашникова". Собака засучила всеми четырьмя лапами, хрипя на окровавленном асфальте. Азиз заорал на усача на иврите, тот ухмыльнулся и поднял ствол еще раз. Нет, никак не походил сирийский десантник на старика-оле, даже на израильского оккупанта-полицейского. Не нужен был десантнику в захваченном городе грубиян, да еще что-то лопочущий на ненавистном иврите. Тот не оккупант, кто не ставит на место местное население, раз и навсегда, таковы оккупанты всех времен и народов. И не вина, а беда была несчастных израильских арабов-подростков, что их к иным оккупантам приучили. Только переучивать было уже поздно...