Глобалия - [30]

В газете «Юниверсал Геральд», которая распространялась по всему миру, славилась безупречной репутацией и несравненными спортивными рубриками, работало больше семисот журналистов. Чтобы оправдать свою легендарную невозмутимость, Стайперс любил повторять, что «Геральд» не дирижерская палочка, а маршальский жезл, так что незачем им размахивать в разные стороны. Надо только крепко держать его в руке и не уронить по небрежности. Стайперс всегда был готов уделить внимание своим сотрудникам и выслушать их. Конечно, при условии, что те обратятся к нему во время редакционной летучки, изложат проблему, не повышая голоса, и сами тут же предложат ее решение. Вне этих запланированных собраний увидеть главного редактора было непросто. И чем большее нетерпение выказывал сотрудник, тем меньше у него было шансов получить аудиенцию.

Анрик имел возможность в этом убедиться, в десятый раз пытаясь прорваться мимо неприступной секретарши.

— Господин Стайперс занят, — всякий раз невозмутимо отвечала она, — если у вас есть для него какие-либо бумаги, оставьте их мне. Я все передам.

Презрение, звучавшее в ее голосе, вполне соответствовало ничтожному положению Анрика в редакционной иерархии и особенно его юному возрасту. Против Анрика сыграл и тот факт, что мегера, бросив один только взгляд в его сторону, пришла к выводу, что и как мужчина он не представляет из себя ничего особенного.

Но Анрик был не из тех, кто легко отступает от цели. Он знал, что молодой стажер мало чего может добиться официальным путем. Нелюбезный прием, оказанный секретаршей, только подтвердил его предположения. Ничего страшного, он обязательно что-нибудь придумает. Бабушка-каталонка воспитала Анрика в убеждении, что храбрость города берет. Он искренне верил, что смелость, приправленная безрассудством, фантазией и своего рода щегольством, должна вызывать всеобщее восхищение.

Получив еще один отказ, Анрик перестал изображать смиренного просителя. Он выпрямился, пригладил усы и пристальным взглядом окинул кабинет, словно речь шла о месте будущей дуэли. В каждой стене было по одной двери. Через одну вошел сам Анрик, а вот куда вели остальные, догадаться было невозможно. Так что, решись Анрик на штурм, он легко мог влететь прямиком в стенной шкаф, в гости к швабрам и ведрам.

Молодой человек поблагодарил секретаршу и быстрым шагом вышел из кабинета. В коридоре ему попалось несколько незнакомых журналистов, которые возвращались с обеда.

— Простите, — обратился он к ним, — я здесь на стажировке и мне поручили написать материал об обеспечении безопасности в нашем здании. Вы не подскажете, где здесь аварийный выход?

Один из журналистов, по-видимому старый сотрудник редакции, указал ему на дверь слева.

Анрик поблагодарил и вошел в нее. Он оказался в пустом коридоре. На стене, как он и предполагал, висело табло с противопожарной инструкцией. Молодой человек пролистал текст и в конце концов с помощью меню вывел на экран план эвакуации, где были изображены все кабинеты, расположенные на этаже. Анрик знал, что из-за террористической угрозы для знакомства с подобным документом требовалось специальное разрешение. Чтобы получить доступ, пришлось приложить к считывающему устройству свое генетическое удостоверение. Охрана внизу наверняка должна была встревожиться. К счастью, до этого он уже успеет все сказать.

Анрик вернулся в главный коридор и вошел в кабинет секретарши, которая презрительно взглянула на него поверх монитора. Но он и не подумал останавливаться у ее стола. Одну за другой распахнув все четыре обозначенные на плане двери, Анрик ворвался в просторный кабинет главного редактора.

Стайперс был один, он стоял неподалеку от своего стола и смотрел в окно. Как и во всех офисных небоскребах, окна в здании газеты выходили на огромный внутренний двор, где на каждом уровне гигантской стоэтажной постройки были разбиты висячие сады. Из кабинета Стайперса открывался роскошный вид на бассейны, расположенные на сорок пятом этаже. Они были окружены гигантскими молочаями, между которыми пристроилось множество магазинчиков. В обеденный перерыв там прогуливались толпы сотрудников. По приказу главного редактора, температура и влажность в этих помещениях, предназначенных для отдыха, была приближена к тропическому климату. Причина была проста и невинна: Снайпере любил смотреть на женщин в летней одежде. Весь обеденный перерыв он любовался на их обнаженные руки и декольте. Вторжение Анрика несказанно разозлило главного редактора. Первое, что ему захотелось сделать, — это схватить свой мобильный и вызвать охрану. Он протянул было руку, но тут же передумал.

Оказавшись в кабинете, Анрик сделал два шага вперед и остановился, подбоченившись, высоко держа голову и выставив вперед одну ногу. Бородка его воинственно торчала, и весь облик каталонца выражал решимость и вызов.

Стайперс застыл от изумления, пытаясь понять, где он мог раньше видеть это лицо, и тут взгляд его случайно упал на декоративный экран, висевший над входной дверью. Памятуя о своем голландском происхождении и в строгом соответствии с принятой системой стандартизированных культурных элементов, Стайперс приказал поместить там «Ночной дозор» Рембрандта. Вот почему ему показалось, что он где-то уже видел того, кто так бесцеремонно ворвался к нему в кабинет: незваный гость словно только что покинул отряд щеголеватых дворян, который столько лет был у Стайперса перед глазами.