Глиняный колосс - [3]
Впрочем, чего хотела — и без того понятно. Только нет уж… Увольте.
— Постирать, может… — Та разочарованно останавливается у неожиданной преграды. — Подшить, еще чего… Я ж понимаю, что хоспода офицеры далече от дому… — Ее голос приобретает грудные интонации. Руки неожиданно нежно ложатся на спинку стула, уверенно его отодвигая.
Мозг лихорадочно работает, ища выход из коварной ловушки. Ну, давай же, Слава! Погибаем!
Гениальное решение приходит в последний момент:
— Точно, Маланья! — Я с легкостью отпускаю стул, отчего та чуть не валится. — Брюки у меня совсем грязные с шинелью, да и ботинки, — киваю на порог. — Почистить надобно.
Не давая ей опомниться, я подытоживаю:
— Обувь заберешь сейчас, а брюки с шинелью вывешу за дверью, возьмешь через четверть часа. Вот тебе за труды, Маланья, двугривенный… — Двадцать копеек перекочевывают из кармана в ее разгоряченную ладонь. — Давай, давай уже, у меня еще дела!.. — провожаю я к выходу разочарованную гостью. — Утром, в девять разбудишь!
Я задвигаю тяжелый засов. Уф, пронесло!
Подождав пару минут для верности, раздеваюсь и, отперев дверь, быстро вешаю испачканные в земле вещи снаружи. Темный коридор, освещенный одинокой лампочкой, успокаивающе пуст, и я окончательно теряю бдительность. А зря — местный кот, носящий колоритное имя Алевтин, варварски этим пользуется, пулей прошуршав у ног. Да и хрен с тобой — ночуй, котяра. Все одно не Маланья… Не задавишь.
Прошлепав босыми ногами по дощатому полу, вновь падаю на диван и тушу керосинку. Итак, что у нас завтра? Принимая позу поудобней, я плотно закутываюсь в одеяло. Несмотря на конец мая, ночи на Дальнем Востоке крайне холодные.
А завтра у нас, Слава, состоится торжественное собрание. Приуроченное ко вчерашнему прибытию в порт транспортов с госпиталями и окончательному воссоединению эскадры. Прибыв пятнадцатого мая во Владивосток и отсалютовавшись, как полагается, Рожественский, к моему удивлению, не стал тормозить. И уже через пару часов на наименее пострадавшие корабли началась активная погрузка угля и боеприпасов, с привлечением к процессу всего берегового персонала. Который к подобному не был готов ни сном ни духом, как оказалось… Рассказывают, что адмирал лично так оттянул начальника порта, что тот немедленно слег с сердечным приступом.
Громкое шуршание под диваном отвлекает от размышлений.
— Алевтин!.. Убью, понял? — Для верности я опускаю вниз кулак. Сработала устная угроза либо наглядная, но шуршание немедленно прекращается. Так-то лучше… На чем я?
Грузились весь оставшийся день и всю ночь, и к утру следующего дня отряд из «Осляби», «России», «Алмаза», «Жемчуга», «Авроры» и «Светланы» вышел из Золотого Рога, взяв курс на восток. Старине Энквисту пришлось со всем штабом пересесть на единственный броненосец, поскольку его любимый «Олег» находился в крайне плачевном состоянии, едва держась на плаву.
Через четыре дня напряженного ожидания наконец была получена телеграмма с Сахалина — воссоединение состоялось, совместный отряд прошел русские береговые посты и следует во Владивосток! Отлегло у всех ненамного, поскольку сведений о японском флоте после ночного столкновения к тому времени не было никаких. И нет-нет да и проскакивало в разговорах на броненосце:
— Андрей Павлович, как считаете, ушел японец к себе? Или в море рыщет, подлый?
— Всякое может быть… Весьма опрометчиво было столь небольшой отряд посылать!
— Да уж… Помоги им Господь добраться!..
Я вздрагиваю от неожиданности. От того, что кто-то немаленький в прыжке добирается и до меня. Потоптавшись некоторое время в ногах и издав дежурное «мяу», таинственная сущность бесцеремонно пристраивается в районе живота. Через несколько секунд тело обволакивает истеричное мурчание.
Теперь даже не повернуться! Всю свою жизнь поражался способности кошек намертво парализовывать своих жертв…
— Алевтин, будешь хулиганить — вылетишь в коридор!
Бесполезно. Ответом служит лишь кратно усилившееся «тр-р-р-р-р-р-р-р…».
Телеграммы из Петербурга о потерях японцев пришли лишь на шестой день. И надо сказать… Не ожидал! В ночном столкновении две наших торпеды пришлись аккурат в «Микасу», на мостике «Суворова» не ошиблись. Затонул по дороге в порт. Адмирал Того хоть и остался жив, но тяжело ранен. Вторым подбитым броненосцем оказался «Фудзи» — тот кое-как дошел до Японии с огромной подводной пробоиной, едва не отправившись вслед за своим флагманом…
Рука нащупывает Алевтина — блохастый до невозможности, целый блошиный десант в шерсти…
Что-то тревожит меня уже четвертый день. С тех самых пор, как впервые прозвучало название «Сахалин». Только вот не могу понять что… Что там может быть? Ну, остров, затерянный на куличках империи… Ну, административная единица… Холодный и неуютный край, где…
Сахалин. Десант… Десант — Сахалин… Японский десант на Сахалине? Стоп!
Делаю резкое движение, стряхивая наглого кота. Нахожу спички, зажигаю лампу. Откуда-то из глубин памяти всплывают некогда прочитанные строчки: последняя операция японцев в русско-японской войне — высадка на Сахалин. Кажется, конец июня — начало июля…
Поднявшись на ноги, прохаживаюсь взад-вперед, поглядывая на Алевтина. Поразительная штука моя память здесь, никак не могу привыкнуть. Все прочитанное прежде, пусть даже в далеком отрочестве, периодически всплывает в мозгу, подобно пузырю. Раз, пузырь лопнул — и вот тебе нужная информация. Жаль только, что не по заказу, а как придется…
Не успел наш соотечественник расслабиться в отпуске, находясь на вьетнамском катере и наслаждаясь морским пейзажем, как вдруг резкий маневр суденышка, кувырок за борт – и вот он уже на грани жизни и смерти бултыхается в волнах Южно-Китайского моря. Вдали видны дымы каких-то кораблей, и потерявший надежду на спасение человек отчаянно машет руками, из последних сил прося о помощи. Его замечают, поднимают на борт, но… Ситуация лишь усугубляется: непостижимым образом спасенный оказывается в мае 1905 года от Рождества Христова на борту броненосца «Князь Суворовъ», флагмана Второй Тихоокеанской эскадры Российского императорского флота.
Третья, заключительная часть цикла «Цусимский синдром». Человек из нашего времени, инженер Вячеслав Смирнов, прошедший Цусимское сражение и побывавший в сухопутном рейде по японским тылам, мчится в специальном литерном поезде в Санкт-Петербург к императору Николаю Второму. Но… Вмешивается то ли судьба, то ли третьи силы. А скорее всего, всё вместе.
Автор, с присущей ему самоуверенностью, посвящает эту повесть памяти гениального российского фантаста И. Ефремова, из романа «Час быка» которого, он использовал мотивы и некоторые имена.
В 1990-х годах под редакцией Майка Резника вышла интересная серия книг по альтернативной истории — из разряда fiction — Alternate… Alternate Presidents, Alternate Kennedys, Alternate Warriors, Alternate Tyrants и Alternate OutlawsНо самая интересная на мой взгляд — это антология Alternate Outlaws (Удачное название подобрать сложно… «Невероятные преступники» разве что, хотя outlaw — это не только «преступник», в смысле, зэчара конкретный, это «лицо вне закона»). Вот там фантазия авторов развернулась по принципу «гуляй, не хочу».
В стремлении обрести безраздельную власть все средства хороши — будь то сговор с дьяволом или обряды черной магии, подлое убийство или кровавое жертвоприношение. И не важно, Старый это Свет или Новый, мир реальный или параллельный, доступ в который открывается лишь избранным…Обладатель Священного Грааля станет правителем мира. Дабы завладеть заветной Чашей маркиз де Сад — теперь герцог Шарантон, — волей Наполеона назначенный губернатором Луизианы, не гнушается ничем…
Ох нелегкая это работа – быть сотрудником Института Экспериментальной Истории, шататься по параллельным реальностям и восстанавливать нарушенную историческую справедливость! Ох и веселое это времечко – XIII век! И задание-то у Вальдара и Лиса на сей раз – проще некуда. Всего-то и надо – поехать в Новгород, поприсутствовать на совете славных витязей земли Русской – и вернуться с отчетом в родной Институт. Да вот только, чтобы вернуться домой, надо сначала… Короче – совершить невозможное. Но – нет слова «невозможно», когда речь идет о Вальдаре Камдиле и Лисе.
На дворе – 1996 год. Пятьдесят пять лет назад завершилась победой Германии вторая мировая война, мир разделен между четырьмя империями: США, Германией, СССР и Ниппонией. В западном полушарии наконец-то восторжествовала доктрина Монро – Америка принадлежит американцам. В Германии правят уже четвертый фюрер немецкого народа – тот самый Курт Вальдхайм, который в нашем мире в 1971–1981 гг. был генеральным секретарем ООН. Советский Союз возглавляет человек, погибший грудным младенцем в первый день своей жизни, совпавшим с первым днем Великой Отечественной войны.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.