Глина - [3]

Это я понимал и без него. А потому сунул свободную руку в карман и достал сим-карту, на первый взгляд обычный кредитный диск. Но если снимать его вот так, то он издает резкий звук, а из едва заметной щели на ребре вырывается яркий серебристый свет.

Красноватые глаза альбиноса расширились. Дитто не носят оружия, тем более если оно незаконное. Однако парень не испугался. Усмешка стала напряженной, и я понял, что столкнулся со спортсменом, игроком, готовым рискнуть собственной настоящей шкурой ради нового ощущения.

Пальцы, сжимавшие мою руку, напряглись.

Ну, попробуй, говорил его горящий взгляд.

Я попробовал. Резкий взмах, шипение, облачко пыли — лезвие без особого труда разрезало искусственную плоть. На мгновение пространство между нами наполнили боль и ярость. Его боль или моя? Ярость и удивление — определенно его, но все же на долю секунды я ощутил общее с этим юным, крепким браво. Нас объединило общее переживание. Я почувствовал его злость, его уязвленную гордость. Агонию одинокой души, окруженной миллионами таких же одиноких и изолированной от них.

Колебание могло стоить дорого, если бы продолжалось чуть дольше мига. Но пока он открывал рот в еще немом крике, я повернулся и быстро пошел прочь, вливаясь в шумящую толпу, провожаемый проклятиями альбиноса, оставшегося с малоприятным трофеем.

Моя отчлененная плоть судорожно вытянула пальцы, словно намереваясь вцепиться юнцу в нос, и он с отвращением отбросил тошнотворную добычу в сторону.

Оглянувшись, я также успел заметить двух Желтых Беты, упрямо пробивавшихся через растревоженную толпу и даже нетерпеливо расталкивавших архи. Их катапульты уже были готовы к стрельбе. Посреди общей суеты на них никто не обращал внимания, а штрафов за нарушение общественного порядка они не боялись. Их заботило другое — не позволить мне унести то, что хранилось в моей голове.

Не дать поделиться с моим владельцем содержимым моего разрушающегося мозга.

Должно быть, то еще было зрелище, когда я, хромая и пригибаясь, в разорванной одежде, с изуродованной рукой, завывая от боли, пробирался через плазу на глазах у изумленных, спешащих убраться с дороги архи. В тот момент я еще не был уверен, что достигну чего-то. Срок службы истекал, у меня, наверное, начало развиваться слабоумие, усугубленное шоком и физической усталостью.

Привлеченный суматохой, с Четвертой улицы прибежал коп; неудобный защитный костюм лишал парня необходимого проворства, но вот его синекожие копии, не нуждающиеся в защите, а потому более активные, сразу рассыпались по площади. В отличие от самого обученного и дисциплинированного взвода вояк они не ждали приказов, прекрасно зная, чего именно хочет их оригинал. Их единственное оружие, пальцы-иглы, покрытые парализующим маслом, могли остановить любого, человека или голема.

Я уклонился от них, взвешивая варианты.

В физическом смысле моя копия не причинила никому никакого вреда. Однако дело принимало рискованный оборот — от неудобства пострадали реальные люди. Предположим, я оторвусь от желтых дуболомов Беты и доберусь до полицейского морозильника. Мой оригинал выплатит штраф за нарушение общественного порядка, и от премии, обещанной за выявление логова банды Беты, ничего не останется. Это во-первых. Во-вторых, копы вполне могут проявить небрежность и не успеют заморозить меня вовремя. В последнее время за ними такое замечалось.

Разумеется, я уже попался на глаза камерам слежения. Но достаточно ли будет записи для проведения надежной идентификации? Лица у Зеленых не очень-то выразительные, а над моим вдобавок потрудились парни Беты.

Так что опознание станет делом нелегким. Оставалось одно: унести мое проштемпелеванное тело туда, где его никто не сможет опознать. Пусть гадают, из-за кого случился весь этот сыр-бор.

Крича и размахивая руками, я заковылял к реке.

Возле набережной меня догнал суровый, усиленный громкоговорителем окрик: «Стой!»

Копы-големы носят громкоговорители там, где у большинства из нас половые органы… Жутковатая замена, которую трудно не заметить.

Слева от меня стали падать камни. Один угодил в мое разлагающееся тело, другой отскочил от тротуара и едва не зацепил настоящего полицейского. Может, теперь Синие обратят внимание на желтых ребят Беты. Клёво.

На этом мысли оборвались, потому что мои ноги потеряли опору. Некоторое время они по привычке еще топтали воздух, а потом я плюхнулся в темную воду.

В том, что я веду рассказ от первого лица, есть одна большая проблема — читатель знает, что я все же добрался до дома в целости и сохранности. Так что никакого саспенса. Да, так уж получилось, что на этом все не кончилось, хотя, возможно, и должно было бы. Некоторые големы создаются ради боя, например, те, которых любители посылают на гладиаторские состязания. Есть, как говорят, и секретные модели, используемые спецвойсками. Других дитто проектируют для удовольствий, жертвуя жизнестойкостью ради императивных клеток наслаждения и высококачественной записи впечатлений. Плати больше — и получишь модель с дополнительными членами или органами восприятия.

Я слишком дешев, чтобы претендовать на удовлетворение фантазий. Но есть одно качество, обязательное для всех моих копий, — гиперосигенизация. Мои дитто умеют надолго задерживать дыхание. Никогда ведь не знаешь, куда заведет работа — тебя могут попробовать отравить газом, бросить в багажник машины или закопать заживо. В моей памяти имеются такие случаи. Этих воспоминаний не было бы, если бы мозг умер слишком быстро.