Глина - [12]

— Угу.

А у Стивена полные руки золы. И он как швырнет ее Черепу в лицо:

— Ступай к дьяволу!

Череп взвизгнул, крышка ящика захлопнулась. Он замолотил в дверь руками и ногами.

Стивен рассмеялся:

— Ком безмозглый… — И заорал в сторону двери: — Полиция уже едет! Сейчас будет здесь! Точно! Точно! Вон отсюда!

Череп помолотил еще немного, потом перестал, но, прежде чем уйти, заговорил с нами еще раз.

— Вы покойники, — рыкнул он сквозь дверь. — Все, падлы, до последнего.

Дурка на нас смотрит, не понимает.

— Мы не покойники, — говорит. Оглядела нас. — Или покойники? — говорит.

Я головой помотал: нет.

Выглянул в щель почтового ящика. Стивен стоит рядом, тоже выглядывает. Видим — Череп шлепает обратно в «Лебедя».

— Да, страшенный, — говорит Стивен. — Но очень глупый.

Обтряс золу с рук.

Ужас мой начал отступать.

— Вот какие дьявольские отродья ходят нынче по земле, — говорит Дурковатая Мэри.

— Точно, тетя Мэри, — говорит Стивен.

— А эти двое — хорошие мальчики, — говорит Дурка.

Я окунул пальцы в Дуркину святую воду, перекрестился. Мы пошли в дальнюю часть дома. Дурка нарезала хлеб толстыми ломтями. Густо намазала их ревеневым вареньем.

— Кушайте, — говорит. — Добрая пища Господа нашего.

Мы с Джорди переглянулись.

— Еле ушли, а? — говорю.

Оба попытались рассмеяться, но оба видим, как нам страшно.

Я затолкал свой ломоть в рот.

Стивен смотрит, спокойнее некуда.

— Дейви, — говорит. — Я хочу показать тебе одну вещь. — Посмотрел на Джорди: — А тебе — не покажу. Только Дейви. Ничего?

Я увидел в глазах Джорди подозрение и гнев.

— Я только что жизнь тебе спас, — говорит Стивен. — И я хочу, чтобы ты остался тут ненадолго.

Некоторое время они смотрели друг на друга. Потом Джорди передернул плечами.

— Мы быстро, — говорит Стивен. — Пошли, Дейви, покажу.

Я медлю. Сердце бухает по-прежнему.

А он гнет свое:

— Давай. Тебе понравится. — Шагнул к задней двери, открыл ее. — Хлеб с вареньем возьми с собой, если хочешь. Идем, Дейви.

16

Из травы поднялись вороны, когда он повел меня к сараю. Зашли, он запер за нами дверь.

— Забудь, Дейви, то, что снаружи, — говорит. — Забудь о том, чего ты боишься.

Внутри белесо от глиняной пыли. Пыль лежит на скамье, на темных деревянных стенах, пропитанных креозотом, на окне. Повсюду молочный свет.

— Отличная штука, — говорит Стивен. — Та, которая из вашего пруда. Однородная, мягкая, лепить легко — будто сама хочет ожить.

Я представил, что снова иду к пруду, и вздрогнул. Представил, что в тени утеса дожидается Череп, и вздрогнул.

— Все про Черепа думаешь? — догадался Стивен. — Здесь безопасно. — Рассмеялся. — Череп! Ну и имечко. Череп! — Облизал губы, смеется. — Череп. Вот во что он превратится после смерти.

Вокруг в стеклянных банках, накрытых влажными тряпками, глина. Тут же статуэтки, готовые и недоделанные. Стивен обмакнул ладонь в мутную воду, побрызгал на них.

— Не нужно, чтобы они слишком быстро высыхали, — говорит. — Не нужно, чтобы они дурковали и трескались, верно?

Ухмыльнулся и брызнул на меня тоже:

— Спокойно, приятель. Пока все хорошо.

Смотрю: есть и фигурки почти бесформенные. Твердые прямоугольники с налепленными комьями для рук и ног, головы сверху лежат, будто булыжники. Он заметил, что я их разглядываю.

— Может, сначала Господь создавал вот такие штуки, — говорит. — А уже потом перешел к нам. Прикидки. Корявые безмозглые комья без души. Как думаешь, Дейви?

— Не знаю.

— Не знаю, — повторил он. — Может, сначала было время монстров и тварей, а уже потом пришло наше. Может, такие штуковины, как эти, и сейчас ходят по земле. Может, есть среди нас создания дьявола, а не Бога. Такие, как то, которое скалилось на тебя через дверь. Такие, как этот ваш Череп.

— Угу, — отвечаю. — Может быть. Угу.

Он смотрит на меня.

— А может быть, — говорит, — время монстров и тварей только начинается. Как думаешь, Дейви?

Я плечами пожал, помотал головой. Увидел среди глины поверженное, перекореженное распятие. Потянулся, попытался его поставить вертикально. Вогнал в кусок мягкой глины, чтобы не падало.

— А ты не думаешь иногда, что все-таки хотел бы стать священником? — спрашиваю.

— Нет, Дейви. С этим покончено. Есть иные способы жить и служить Господу.

Он пододвинул к себе одну из банок. Снял с нее влажную тряпицу. Отщипнул кусочек глины. Начал формовать человеческую фигуру. Потом приостановился.

— Я это еще ночью хотел сделать, с тобой вместе, — говорит. — Но ты меня увидел и не спустился. — Ухмыльнулся. — А почему? Страшно было выходить в темноту?

Я скорчил рожу и к двери — на выход.

— Бред не гони, — говорю.

Стивен будто и не слышал:

— Итак, тварь по имени Череп загнала тебя сюда. Может быть, это было предопределено… Ты никому не скажешь.

— Чего?

— Никому не скажешь о том, что здесь видел.

Я вытаращился на него. О чем тут рассказывать-то? Смотрю, как пляшут пылинки в луче, оседают на нас. Смотрю, как фигурка в его пальцах обретает форму.

— Подожди, не уходи, — просит он. — Вот, смотри. Фигурка крошечная, хлипкая, недоделанная, совсем не как эти бесформенные и бездушные шматы глины, скорее как младенец, который еще не до конца человеком стал.

— Оживи, — шепчет. — Оживи, малыш. — Вздохнул, улыбнулся. — Вот. Видел, Дейви?