Гленнкилл - [33]

— Я читала об этом в газетах, — задумчиво сказала женщина. — Его убили лопатой. Некрасиво. Но о туристах все же беспокоиться не стоит. А поймать преступника, разумеется, было бы неплохо. Уже есть подозреваемые?

Незнакомка принялась за салат. Среди овец прошелестел беззвучный вздох. Из всей снеди, разложенной на пледе, салат привлекал их больше всего. Они очень надеялись, что женщина насытится лепешками, оставив салат нетронутым. Надежды не оправдались.

— Многие говорят, что тут замешаны наркотики или какие-то деньги…

Бесс покраснела.

— Но это не самое страшное. Самое страшное, что здесь, в Гленнкилле, бродит человек…

Бесс повысила голос. Овцы вздрогнули и нервно зашевелили ушами.

— Снаружи он как все люди, но внутри у него дикий зверь, который пожирает его душу…

Бесс посмотрела прямо в глаза незнакомке, и та бесстрашно ответила на ее взгляд. Потом вилкой она выудила из салата крохотный помидорчик. Овцы были поражены. Они никогда еще не видели таких маленьких томатов. Даже мелкие помидоры на огороде Джорджа были великанами по сравнению с этими малютками. Но пахли они как большие. Пахли и исчезали во рту дамы в красном.

А Бесс уже невозможно было остановить.

— Видите ли, это убийство какое-то бессмысленное. Не из тех, что показывают по телевизору. Из-за денег или из-за власти. Я долго над этим думала. Я просто это чувствую. Я распространяю книжки, знаете, эти прекрасные книжки с Благой вестью, а когда занимаешься этим долго, то появляется чутье на людей. Можете надо мной смеяться, но у меня есть это чутье.

Голос Бесс задрожал. Рука, подцепившая вилкой уже второй помидорчик, была спокойна.

— Я могла бы вам рассказать… Тут все дело в душе… В чувстве вины. Кто бы это ни сделал, он знал, что хорошо, что плохо, но у него не хватило сил поступить правильно. Это так ужасно, когда у человека нет сил поступать правильно, когда человек хочет исторгнуть из себя свою слабость, вырезать ножом. Ножом… Но слабость остается, и в какой-то момент ему не остается ничего другого, как разрушать силу. Разрушать то, чего достичь невозможно. Страшный грех! Но Господь за меня.

Бесс говорила все это с поднятой головой, обращаясь к небу, совершенно забыв о женщине. Но тут они снова встретились взглядами. Глаза женщины сузились, вилка с двумя помидорчиками замерла у ее губ. Глаза Бесс были круглыми и широко открытыми, как у ребенка. Она печально улыбнулась. Овцы еще никогда не видели, чтобы Бесс улыбалась. Она была такой милой. Сейчас она им нравилась.

— Вам это может показаться странным, но я, во всяком случае, так чувствую.

Незнакомка покачала головой и что-то хотела сказать. Но Бесс перебила ее:

— Знаете, я говорила с полицией. Кстати, я была единственной, кто это сделал. Представляете, народу — целая деревня, и только я одна справляюсь о расследовании. Мы задохнемся в молчании!

Бесс глубоко вздохнула.

— Да, о полиции. Они говорят, что Джорджа сначала отравили. Он мирно заснул. И только потом уже ударили лопатой. После того как он уже умер, понимаете? Возникает вопрос: зачем? Криминальной полиции из города, вероятно, до этого дела нет. Но я много лет хожу со своими книжками от одного дома к другому и знаю, какие, по сути, язычники тут живут.

Красные губы сомкнулись, исчезли и два помидорчика.

— Знаете, существует старое поверье. Когда кто-то умирает, к его телу в первые часы подходить нельзя. Считается, что рядом бродят псы дьявола, чтобы украсть душу умершего. И душа Джорджа была во власти дьявола! Можете себе представить, какой ужас испытывал этот заблудший, стоя над трупом с лопатой? И как преодолеть этот ужас? Вы говорите, что туристам наплевать на убийство. Но я чувствую, что Гленнкилл снова начнет жить только тогда, когда эта черная овца уйдет из стада.

Неожиданно легко Бесс поднялась с пледа. Отелло сердито посмотрел на нее. Но, встав на ноги, Бесс тут же утратила даже намек на изящество и легкость.

— Если у вас будут вопросы, ну, по поводу туризма, приходите в приходскую контору. Ежедневно с десяти до двенадцати, по средам с девяти.

Она хотела уже уйти, но незнакомка мягко удержала ее за рукав.

— А если у меня будут вопросы о Джордже? — прищурилась она. Голос у незнакомки был красивый, с хрипотцой. Глубокий голос. Идеальный для чтения вслух.

Бесс замерла. Ее глаза вновь обратились к небу. Когда она спустя мгновение посмотрела на женщину, на губах у нее промелькнула улыбка.

— Тогда, — шепнула она в ответ, — приходите сегодня вечером ко мне домой. Голубой дом напротив церкви. Перед ним — съестная лавка, о которой я говорила.

Бесс ушла, и скоро от нее остался только четко очерченный черный силуэт, становившийся все меньше и меньше на фоне полуденного неба. Женщина в красном сидела неподвижно и смотрела ей вслед. В миске с салатом остался последний помидор.

Этот последний помидор достался Отелло. Женщина спрятала еду в корзину и задумчиво пошла вдоль склона в сторону деревни. Отелло окружили завистливые взгляды. И как это он всегда знает, что нужно делать? Кто научил его так хорошо понимать людей? А он просто подошел и встал перед женщиной не нагло, но и не трусливо, именно в тот момент, когда она упаковывала миску с салатом. Женщина засмеялась хорошим хрипловатым смехом Джорджа и протянула миску Отелло. И он неторопливо доел последний помидорчик.