Глеб Белозерский - [23]
Навстречу прибывшему каравану вышел наместник Федор Ефросинин, ветхий, седой как лунь. Владыка Кирилл первый заговорил с ним:
- Что обветшал, старче? Памятно мне, что ты не был таким, когда мы вместе с матушкой-княгиней и ее детками покидали Белоозеро.
- Да, владыка, обветшал я, - глухо ответил наместник, - а на то свои причины. Горе то какое на мои плечи легло. Оба сына моих в Ситской битве полегли. Еще надеялся на чудо, думал, скрываются где-нибудь в лесах сынки, вернутся живыми. Не дождался. Встретил человека, который своими глазами зрел их гибель.
- Держись, раб Божий Федор. Молись за упокой души сынов своих, - печально произнес владыка, благословляя старика.
- Князь-батюшка… - с надрывным страдальческим возгласом обратился Федор к Глебу.
- Что тебе угодно? - спросил Глеб.
- Уволь, батюшка. Не под силу мне бремя сие. Отпусти на покой. Не гожусь я тебе в помощники по дряхлости и хворям моим.
- С просьбой твоей разберемся, - сдержанно ответил Глеб. - А пока прикажи ударить в вечевой колокол. Пусть на площади соберется народ. Хочу сказать белозерцам слово. И владыке есть что сказать народу.
Ударили в вечевой колокол, всполошивший горожан. «Молодой князь прибыл, теперь на Белоозере свой князь», - такие новости передавали друг другу белозерцы. Площадь быстро заполнилась, пришли и жители ближайших деревень, русичи и весяне.
- Скажи свое слово, владыка. А я уж потом… - обратился Глеб к Кириллу.
- Как тебе угодно, князь, - согласился епископ.
- Люди Белоозера, - заговорил владыка Кирилл, - князь Глеб Василькович, сын убиенного великомученика Василька Константиновича вступает в княжение над Белоозером. По завещанию батюшки своего и по доброму согласию брата, князя ростовского Бориса, любите и почитайте князя Глеба.
Толпа ответила приветственными возгласами и выкриками:
- Доброго здравия тебе, князь Глеб! И многих лет жизни! Глеб поднял руку и помахал. Толпа не сразу, но утихомирилась.
- Други мои, белозерцы, - начал Глеб. - До сего дня Белоозеро было частью княжества Ростовского, управлял им наместник Федор Ефросинин. Поклонимся ему за верную службу, за то, что вырастил достойных сыновей. Храбро сражались они с ворогом и полегли в Ситской битве.
Глеб обнял старика и подвел его к перилам гульбища, чтоб его лучше видели столпившиеся на площади люди. Федор прослезился, отвечая на поклоны.
- Наместник попросил меня отпустить его на покой, - продолжал Глеб. - Одряхлел, мол, силы порастерял. С болью в сердце выполняю сию просьбу. Жаль расставаться с Федором. Но коли настаиваешь, старче… отпускаю. Дарю тебе усадьбу на берегу Белого озера, со слугами.
- Не надо мне усадьбы, не надо и слуг, княже, - слабым голосом возразил Федор. - Одно у меня желание - принять постриг и уйти в монастырь.
- Ну что ж, поможем сему желанию сбыться. Есть у нас с владыкой задумка основать на Белоозере монастырь. Ты, Федор, и будешь первым его иноком.
- Будет на Белоозере монастырь. Непременно будет, - произнес владыка Кирилл, обращаясь к толпе.
- А теперь, други мои, представляю вам моего нового управляющего. Это моя правая рука. Боярин Григорий Меркурьев.
В толпе раздались возгласы изумления и выкрики: «Гришка кузнец. Какой же он боярин!»
Глеб призвал толпу к тишине и громко произнес:
- Вы не ослышались. Григорий, сотник ростовского войска, возведен моим братом, князем Борисом, в боярское звание. Для этого он имел серьезные заслуги. Григорий, подойди ко мне.
Григорий вышел из передних рядов толпы и поднялся на крыльцо. Глеб похлопал его по спине и произнес:
- Приступим к делу, боярин Григорий…
По случаю принятия Глебом княжеской власти, владыка Кирилл повелел, чтобы во всех храмах Белоозера отслужили торжественный молебен. Кроме соборной церкви Успенья в городе было еще четыре храма поменьше и несколько часовен. Храм Успенья трудно было назвать собором. Невелик по размерам, он был выдержан в северном стиле - основная часть храма столпообразно тянется вверх. Столп увенчан главками-луковицами, крытыми лемехом. Храм изрядно обветшал, давно не обновлялся.
После торжественной службы владыка долго осматривал церковь Успенья и качал головой. Обветшала - ничего не скажешь. Некоторые из луковичных главок совсем покосились, сруб покривился. Надо строить новый храм: солиднее, монументальнее.
А князь Глеб бродил по наместническим палатам, в которых приходилось ему временно обитать. После ростовских княжеских палат они казались тесноватыми. Пожалуй, они были достойны только купца или боярина средней руки. К тому же все помещения находились в полном запустении, давно не убирались: за чистотой Федор, видимо, не следил.
По молодости своей Глеб во многих жизненных ситуациях испытывал затруднения. И старался в таких случаях полагаться на советы владыки Кирилла, пока тот оставался на Белоозере. А проблем в управлении княжеством возникало немало. Сперва озадачил молодого князя Григорий Меркурьев. Он вошел в рабочую комнату Глеба, деликатно постучав в дверь, и произнес:
- Я так понимаю, княже… Надо подумать о белозерском войске. Не из двадцати же человек оно будет состоять.
- А ты как считаешь? Сколько людей следовало бы набрать в твое войско? - спросил его в свою очередь Глеб.
Сын черниговского князя Всеволода Святославича, канонизированный Русской православной церковью, занимает особое место в отечественной истории. После установления на Руси монголо-татарского ига он прибыл в ставку хана Батыя для получения ярлыка на княжение. За отказ поклониться монгольским языческим святыням Михаил Всеволодович вместе с ближними боярами после жестоких мучений был казнён.
Эта книга об одном из интереснейших людей России конца XIX — начала XX в. — В. В. Верещагине, который по стечению обстоятельств больше известен как замечательный художник, чем тонкий, наблюдательный путешественник, писатель и публицист. Наблюдая жизнь других народов, изучая их культуру и искусство, В. В. Верещагин собрал богатейшую информацию по страноведению и этнографии. Яркие, тонкие впечатления художника легли в основу не только его картин, но и путевых заметок и очерков. Книга знакомит с жизнью, творчеством и путешествиями этого замечательного человека.Для широкого круга читателей.
Новый роман писателя-историка Л. Дёмина рассказывает о жизни и судьбе знаменитого российского землепроходца Ерофея Павловича Хабарова (?—1671).
О подвигах замечательных первопроходцев — Семена Дежнева и его товарищей, обогнувших в 1648 году восточную оконечность Азиатского материка и впервые проложивших путь из Северного Ледовитого океана в Тихий, рассказывает книга писателя и ученого Л. М. Демина. В основу книги положены подлинные архивные документы и научные исследования русских и советских ученых. Издание рассчитано на массового читателя.
Роман Л. Дёмина, посвящённый жизни известного авантюриста XVIII века Мориса Августа Беньовского (де Бенёва), увлекательно рассказывает о многочисленных приключениях этого самозваного барона. Метания героя по свету, встречи со многими историческими деятелями позволяют читателю окунуться в атмосферу далёкой эпохи.
О жизни прославленного русского землепроходца Семёна Ивановича Дежнёва (ок. 1605—1673), открывшего пролив между Азией и Америкой, рассказывает новый роман писателя-историка Л. М. Дёмина.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.