Глазами волка - [14]

Маэс повёл его к полузаметному проходу. Они спустились по ступенькам и оказались в просторной комнате.

Полуподвальное обиталище Маэса напоминало одновременно подземную тюрьму и волчью нору. В большой сводчатой комнате царил полумрак — и в этом полумраке скрывалась вся обстановка.

На первый взгляд, здесь не было даже мебели. И правда, зачем волку мебель?.. Но стоило Лику сесть на циновку — как появился столик. На столике были оливки, немного сыра, вяленые рыбины и две чаши для вина.

Лик прислушался к себе. Свет из двух окошечек пока ещё дневной, молочно-белый. В ушах не звенело, кожа не зудела, головокружения тоже не было. Значит, пусть Луна и в небе, у друзей ещё осталось время до темноты.

— Ты здесь один живёшь?— поинтересовался Лик,.

— Когда один, когда не один. В большом городе это мало что значит. Главное — что ты за человек. На юге, в великом Главкополе, даже стратеги и базилевсы живут в очень скромных домиках, чтобы не было повода обогащаться. А у смелых эвротцев есть только одно серебряное блюдо на всю страну. Его ставят на стол, когда принимают послов, а всё остальное время оно лежит в храме Неведомого Бога...

— Мясо у тебя есть?

— Мясо потом поедим. Хорошее мясо в городе достать нелегко.

Тёмное вино полилось в чаши. Лик подумал, будет ли он разбавлять. Или вино уже разбавлено?.. Он не стал гадать, а вместо этого спросил:

— Ты сказал,— произнёс Лик,— что царь Меотийский хочет устроить войну. С кем он собирается воевать? Со скифами?

— Скорее всего, да. Ему нужны плодородные земли. У царя много подданных и мало земли. Он собирается устроить обмен.

— А не проще продать лишних людей в рабство?

— Крестьяне уже в долгах. Готовы продаться в рабство, но никто не покупает. У купцов и аристократов слишком мало золота и нет работы для лишних рук. Надел у общинника — примерно как вот эта комната. Почва истощена, заплатить за удобрение нечем. А в южные царства сейчас везут дешёвую кемитскую пшеницу — так что собранное зерно так и гниёт в царских хранилищах. Простые люди говорят, что хорошо бы связать купцов со всадниками — и в море. А купцы и всадники говорят, что хорошо бы основать пару десятков городов и переселить туда всех недовольных. Подальше от моря, чтобы меньше искушений. Например, в степи. Царь Перисад, конечно, юный дурак, но наверняка в это ввяжется. Военная слава — это же так просто.

— Думаешь, он будет воевать со скифами?

— Это один из вариантов. Земли у царя скифов много, она ему не нужна. Но Савмак, который командует скифскими всадниками, против. У него свои планы. Говорит, скифы уже построили крепости. Ты эти крепости, наверное видел.

— Видел, конечно.

— Значит, дальше этих крепостей не пойдут. И вообще, от скифов угрозы мало. Куда важнее остановить роксоланов и прочих сарматов. Они и правда угрожают царству и у них много богатых земель. А скифы хотят жить цивилизованно, без вражды.

— Если скифы так хотят жить без вражды, как во времена Замолксиса, то зачем города строят?— поинтересовался Лик.— Скитались бы по степи, жевали дикий овёс и не знали вражды, как это было принято в Золотом Веке.

— Савмака это не интересует. Он боится, что если опять начнут воевать, то его пошлют на западную границу, чтобы его всадники не сговорились с родичами, которые остались в степи.

— Да, о родича,— Лик допил вино и отставил чашу,— Если у тебя остались родственники, напиши им. Если не умеешь, передай с посланником. Пусть они скажут Перисаду, или, если не получится. хотя бы Савмаку — Палак, царь скифов, тоже готовит войну. Так что царю Перисаду придётся воевать и со скифами, хочет Савмак этого или нет. Мы не знаем. куда Палак ударит сначала. Но он, как и отец. мечтает обладать всем полуостровом, от Песчаных Мысов до Таврии и Херсонеса.

Теперь уже Маэс помрачнел.

— Война, говоришь, будет?— сказал он.

— Без сомнений.

— Нечего радоваться. Тебе нельзя на войну. Ты слишком юный. Тебя убьют.

— Если мы проиграем войну,— возразил Лик,— то убьют всё равно.

— Ну, может не убьют. Может, продадут в рабство.

— Ты хочешь в рабство?

— Меня не продадут, я погибну в бою.

— Меня тоже не продадут.

— Дурное время,— Маэс посмотрел на медленное темнеющее окошко, а потом снова начал разливать вино,— Что Палак, что Перисад… Вот бы воевали друг с другом, пока дурь не закончится.

— Ты говоришь так, потому что состоишь при храме!— не выдержал Лик.— И, как Сагилл, ешь, что пожертвуют. Я учился воевать, другой жизни не знаю. Я хочу в наёмники. В коннице от моих зубов мало толка, я знаю.

— Я не состою при храме. У меня другая работа.

— Ты знаешь, как вступить в городское войско? Им же нужны солдаты.

— У города высокие стены. Совет не собирается кормить лишних солдат.

— Если не будет солдат, стены не помогут.

— От твоих зубов ни на стене, ни на коне толку не будет. В фалангу тебя тоже не поставишь. Вот если бы ты был, к примеру, арктотроп, как сарматы-сеймниты — другое дело. Медведя можно в кузницу отдать, или в фалангу. А волку в городе не место.

— Я и не прошусь в конницу. Но кто-то должен выслеживать, проникать в тыл, передавать известия. Ликантропы приспособлены для этого лучше людей.