— Сара никогда не была на стадионе.
— Хочешь посмотреть игру, малышка? Конечно, это не «Кабс»,[26] но какая разница?
Лукас поднял Сару и посадил к себе на шею, а она схватила его за ухо рукой, в которой была зажата соска. Что-то мокрое попало ему за шиворот.
— Я научу тебя свистеть. Может быть, мы купим тебе бейсболку.
Когда Лукас ушел, Даниэль собрал лежащие на столе бумаги в аккуратную стопку, сложил на поднос, выключил компьютер и прошелся по кабинету, изучая лица политиков. Трудные решения. Очень трудные.
— Боже мой, — пробормотал он.
Он слышал, как бьется сердце, ощутил приток адреналина, укол страха. Но теперь дело сделано, все закончилось.
Он вернулся к столу, и его взгляд упал на скомканный листок, неудачно брошенный Лукасом. Даниэль поднял его и хотел бросить в корзину, но в последний момент увидел какую-то запись. Он разгладил бумагу.
Четким почерком Дэвенпорта там было написано: «Дружок». И ниже:
«Грузный мужчина с редеющими светлыми волосами. Похож на Филиппа Джорджа.
Не может сдаться властям и даже вести с ними переговоры: полицейский.
Никаких волос на постели или в сливе: полицейский.
Позвонил мне через диспетчера по линии, которая не записывается: полицейский.
Очень тщательно изменил голос: знает меня.
Знаком с С. Беккер по работе в апелляционной комиссии.
Знал, что Друз убийца.
Не позвонил после того, как в газете вышло объявление, а по телевизору показали фотографии: уже знал, что Друз мертв и что именно он убил С. Беккер.
У него был календарь с репродукциями Редона — на ноябрьской странице там изображен циклоп; сменил календарь.
Направил расследование по ложному следу в поисках Дружка».
Затем после пробела, в самом низу, была написана последняя строка:
«Должен от меня избавиться — вот почему мной занялся отдел внутренних расследований».
— Боже мой, — еще раз пробормотал начальник полиции.
Он посмотрел на новый календарь, висящий на стене рядом с фотографиями политиков, и на скомканный листок бумаги. Ошеломленный Даниэль выглянул в окно и увидел, как Дэвенпорт подбрасывает в воздух ребенка.
Он обо всем догадался.
Даниэлю ужасно захотелось побежать за ним, извиниться.
Но он не мог позволить себе этого. Шеф полиции сел за свой стол, закрыл лицо руками и задумался. Он не плакал с тех пор, как был ребенком.
Иногда Дружок сожалел, что разучился это делать.
