Глаза ребёнка - [94]

— Мы не контролируем, каким образом полиция выполняет свою работу.

— Чушь собачья, — по-прежнему улыбаясь, заметила Кэролайн.

Брукс, выпрямившись в кресле, спросил ее:

— Что вы хотите этим сказать, Кэролайн? Что мы должны вмешаться, дабы удостовериться, что с Крисом Паже обращаются лучше, чем с рядовым гражданином?

— Ну, Маккинли, бросьте вы это, — закатывая глаза, промолвила Кэролайн. — Назовите мне хотя бы одного мультимиллионера — выходца из старой англосаксонской семьи, отношение к которому, хотя бы ненамного, не отличалось бы от отношения к торговцу наркотиками. Я уже не говорю о том, что это известнейший адвокат и к тому же вероятный кандидат в сенаторы, кстати, от той же политической партии, сторонником которой вы являетесь. Вам не дает покоя дело Карелли, но нельзя же быть настолько злопамятным.

Брукс пожал плечами.

— Если я и был что-то должен Кристоферу Паже, то уже давным-давно расплатился. И давайте покончим с этим.

То, что Брукс оказался не в состоянии скрыть свою обиду, было так не похоже на него, что Кэролайн поняла: она на верном пути.

— Ведь это не дело Карелли, Мак, — спокойно произнесла она. — Не будем грубить друг другу.

Она чувствовала на себе взгляд Салинаса, которому явно не терпелось выведать побольше. Брукс поерзал в кресле, косо взглянув на него.

— У Криса возникла проблема, — наконец заговорил Маккинли. — Я согласен с вами — он находится на виду, тем более что собирается баллотироваться в сенаторы. Именно поэтому любое дело, в котором он замешан, грозит мне потенциальными неприятностями.

Кэролайн испытующе разглядывала его.

— Никогда не заподозрила бы вас в фаворитизме, — подчеркнуто небрежным тоном заметила она.

Брукс постарался еще более выпрямиться, точно подвернул какие-то гайки.

— Я не могу допустить, чтобы люди подумали, что мне не безразлично, какое положение Паже занимает сейчас или может занять в будущем, — вежливо проронил он.

— В самом деле? А у меня сложилось впечатление, что вы уже переговорили кое с кем как раз по поводу того положения, которое может занять Крис. Вероятно, этот кое-кто хочет заручиться вашей поддержкой в пользу другого кандидата. — Она помолчала, затем добавила: — Например, Джеймса Коулта.

Салинас смотрел в окно, словно разговор его не касался, однако весь его вид свидетельствовал о том, как ему хочется узнать то, что Брукс держал при себе.

— Едва ли я могу позволить себе, — сказал Маккинли, — занять чью-либо сторону в кампании, когда один из кандидатов причастен к делу, по которому ведется расследование. Кэролайн, меня не вдохновляют игры в политику. Для меня это запретная сфера.

Женщина улыбнулась.

— Я никогда и не сомневалась в этом. Просто кто-то, не отличающийся столь же высокими моральными принципами, может иметь свой интерес раздавить Кристофера Паже. Так что имейте в виду этот нюанс, Мак. А то найдутся циники, которые сочтут, что ваша проникнутая духом гражданственности охота за Паже не что иное, как скрытая политическая игра.

Брукс развел руками, изображая изумление.

— Получается, все, что делает Монк — или что не делает, — каким-то образом связано со мной. И все потому, что у человека, погибшего при невыясненных обстоятельствах, оказалась вдова, приятель которой полез в политику.

Кэролайн подумала, что последнее замечание, при его кажущейся случайности, было не без умысла.

— Вы полагаете, что Крису в его же интересах лучше оставить политику? — спросила она.

Брови у Брукса поползли вверх.

— Кто я такой, чтобы утверждать это? Я знаю только одно — так было бы лучше для меня. Но это вовсе не означает, что Крис должен желать того же. Поэтому мне лучше оставаться на стезе добродетели. — Он улыбнулся своей самой простодушной улыбкой. — На натянутой под куполом проволоке, как вы изволили выразиться.

Мастерс вопросительно посмотрела на него.

— Так зачем вам вообще ходить по ней? В конце концов, Кристофер Паже не более вероятен в качестве убийцы, чем сам Джеймс Коулт.

На лице Брукса отразилось изумление, и у Кэролайн мелькнула мысль: а не слишком ли далеко она зашла.

— Я что-то не очень хорошо понимаю, — озадаченно пробормотал он. — Насчет Криса.

Кэролайн решила, что настало время сместить акценты.

— Все просто. Кристофер Паже богат, у него широкие перспективы на политическом поприще, хорошая репутация в обществе, сын, который ему дорог больше всего остального. Он никогда не откажется от всего этого из-за такого ничтожества, как Рикардо Ариас.

— Ничтожества? — оборвал ее Салинас. — Мы имеем пример молодого человека в стесненных обстоятельствах, который в суде добивается опекунства над малолетней дочерью, искренне переживая за состояние ее здоровья. Ему противостоит его жена-адвокат, ее дружок, у которого денег куры не клюют, и мальчишка, который, вполне вероятно, является растлителем. И в этих обстоятельствах Ариас продолжает бороться за правду. Если уж говорить о жертвах, то кто, как не человек, которого довели до могилы, достоин сострадания?

Кэролайн на мгновение растерялась, а потом до нее дошло, что Салинас полностью солидарен с Рикардо Ариасом. Беспокоило ее другое — помощник прокурора уже обдумывал свою вступительную речь в суде и сейчас репетировал ее в присутствии Маккинли Брукса. И то, что в изложении Салинаса Рики превращался в свою противоположность, напомнило ей, как реальные факты зачастую искажаются до неузнаваемости в зале суда.