Глаза цвета неба - [27]

Ногай крепко сжал кулак.

— Зато, позже, я побывал в Персии. Выяснил. Отец был отравлен — почему, зачем, — подробности мне узнать не удалось, но они мне за многое ответили.

Настя опустила лицо. Какой же все-таки он…

— А почему родители тебя Ногаем назвали? Никогда не слышала раньше такого имени.

— Меня не называли так родители.

— Как так?

— Имя дается в Орде. После окончания тренировок, поступившие проходят испытание. По итогам каждому присваивается новое имя, которое наиболее полно характеризует будущего война.

Настя дивилась и покачала головой:

— А твое имя? Что оно значит?

Ногай закусил губу. Не хотелось хвастаться перед ней.

— О, поведай, мне интересно. Я, оказывается, так мало знаю ваши обычаи.

Ногай вздохнул: странно действовала Настя на него, ей хотелось рассказывать:

— Было испытание, надо было выстоять на столбе на одной ноге. Вдруг набежали тучи, и начался сильный дождь, — все разбежались. Но команды, что испытание закончено, не было. Я остался. После этого испытания избрали имя — Ногай. На общем языке его значение трудно объяснить, сложно подобрать… что-то вроде сильный волей.

— Тебе подходит.

Ногай усмехнулся.

— Правда. Я помню, как Хулагу пытался тебя сломить и подкупить — ты не поддался. Тогда мне это много сказало о тебе. А настоящее какое?

— Азаяс.

— Что ж, приятно познакомиться! — Настя весело поклонилась.

Ногай улыбнулся. «Впервые я вижу, как он улыбается», — пронеслось в голове у славянки:

— Как же мне тебя называть?

— Ногаем. За много лет я уже привык. А тебя всегда звали одним именем?

— Да. Хм, хотя… наивно, наверно, прозвучит, по сравнению с твоим рассказом…

— Мне тоже интересны ваши обычаи, — подбодрил ее Ногай. Настя улыбнулась и смущенно продолжила:

— Когда я была маленькая, отец, когда гневался из-за шалостей, звал «Табараськой». Это шутливая смесь «Наськи» и «барабашки». Вроде как, шкодливая очень. А когда был добр — звал Настена.

— Настена, — повторил Ногай как-то так по-особенному, обжигая горячим взглядом. Сердце Насти бешено застучало, щеки заалели, и она окончательно смутилась.

— Я тебя совсем заговорила, а тебе отдыхать надо. Спокойной ночи.

Глава 14

Есть тишина, которая кричит.

В ней всё, от радости и до печали.

Мы думаем, что человек молчит…

Есть много слов безмолвных… Вы не знали?

(Автор неизвестен)

Для Егора сегодняшний день выдался как всегда насыщенным. Он встал рано, уехал в порт, там принимал и торговался за товар. Полученное отправлял на склад. Перекусил в таверне. Расслабился. Выходить на улицу из прохладного полумрака совсем не хотелось. Солнце сегодня пекло особенно жарко. Сейчас бы отдохнуть на берегу моря, искупаться. Егорий вздохнул, — не было на это времени. Надо на склад, посмотреть уже имеющийся товар, проверить, как разместили, посмотреть свитки с отчетом, что вела мать. Позже еще по ремесленным пройти, поспрашивать, кому какой товар нужен. Может, вечером удастся вырваться. Надо младшего на склад ставить, чтоб товар принимал. Слишком много дел.

К концу дня наваливалась усталость. Егор наспех поел, зашел к себе переодеться. Жара проклятущая! Одежда вся пропотела. Вот был бы отец, работы явно было бы меньше, он, Егор, сегодня, может, и купаться бы пошел. Ему вспомнилось детство там, в Суздале. Как весело было, когда всей семьей ходили на реку, обычно уже после покоса. Вода стояла теплая-теплая. А Санька все боялся, что его водяной утащит и в воду глубоко не заходил. Егор тогда подплыл и за ногу его цапнул. Вот крику-то было!

Егор улыбнулся и вздохнул. Как же давно это было… Нет отца, да и Санька уже совсем большой. «Вот женюсь, свои дети пойдут, обязательно в такую погоду буду с ними купаться ходить. Хоть не ради себя, ради них». С невестой так ничего и не решилось, и из головы все не выходило, как уговорить Ксенаксиса. Егор решил поговорить сегодня обязательно с матерью. Он искал ее по дому и нашел в комнате у Саньки, там шел ожесточенный спор. Из комнаты явственно слышалось:

— Куда ты собрался?! Сдурел совсем?

Егор отворил дверь и зашел. На кровати сидел грустный Саша, возле него стоял раскрытый сундук с накиданной как попало одеждой и свитками. Мать ходила по комнате из угла в угол.

— Матушка, вы чего шумите?

— Вот, со старшего брата бы пример брал! Знаешь, что удумал? Учиться, говорит, поеду во Францию.

— А чего далеко-то так?

— Егор, до шуток ли?!

Егор пожал плечами и присел рядом с братом.

— Сань! Мне помощник нужен, — он толкнул легонько младшего плечом в плечо.

— Ай! Меня вот Никита легко заменит.

— Саш, послушай, — вмешалась Настя. — Тебе всего шестнадцать. В прошлом году тебе мозаика в соборе нравилась, и ты в художники хотел податься. Подожди, — она погладила младшего по голове. — Подожди еще два года. Если увлечение не пройдет, мы вернемся к этому разговору.

Саша надулся и сердито молчал.

— Учиться можно и здесь. На лекции ходить.

Младший был недоволен. На лекции и философские диспуты он и так ходил. Ему не хватало знаний, а хорошие книги доставались с большим трудом. Он жадно хотел понимать, как все устроено, учить других. Открыть миру что-то, чего он не знает, как Аристотель, как Метаксас в конце концов! Вместо этого торговался за зерно. Как прозаично! Бесконечное обывательское копошение! Надоело до тошноты!