Глаза чужого мира - [2]

— Интересно, — пробормотал Юкуону. — Эта надпись… дайка я посмотрю… Да, это не подделка. Ларец содержит обожженные рыбьи кости, которые использовались в эпоху Великого Мотолама как слабительное. Он стоит, возможно, десять или двенадцать терций как антикварная вещь. У меня есть ларцы старше этого на много эпох, восходящие к веку Зноя.

Кугель неторопливо прошел к двери, вышел на улицу и начал расхаживать взадвперед, обдумывая в деталях предложение, сделанное ему Фианостером. На первый взгляд дело казалось стоящим: здесь был Юкуону, там был дом, ломящийся от богатства. Несомненно, от простой разведки не будет никакого вреда. Кугель направился на восток вдоль берега Кзана.

Изгибы башен из зеленого стекла вырастали на фоне синего неба, алый солнечный свет запутывался в спиральных завитках. Кугель остановился и внимательно оглядел местность. Кзан бесшумно нес свои воды мимо. Неподалеку, полускрытая за черными тополями, бледнозелеными лиственницами и склоненными плакучими ивами, стояла деревня — дюжина каменных хижин, в которых жили матросы с барж и крестьяне, обрабатывающие прибрежные террасы, люди, целиком поглощенные собственными заботами.

Кугель изучил подход к дому — извивающуюся дорожку, вымощенную темнокоричневыми плитками. Наконец он решил, что умнее всего приблизиться к дому открыто, не таясь, тогда не придется выдумать многословные объяснения, если таковых от него потребуют. Он начал подниматься по склону холма, дом Юкуону возвышался над его головой. Добравшись до внутреннего двора, Кугель остановился, чтобы еще раз осмотреть окрестности. За рекой, насколько мог видеть глаз, расстилались холмы, теряющиеся в дымке у горизонта.

Кугель бодро подошел к двери, постучал, но не получил ответа. Он задумался. Если у Юкуону, как у Фианостера, есть сторожевое животное, то, может быть, если его подразнить, оно издаст какойнибудь звук. Кугель принялся рычать, мяукать, лаять.

Внутри было тихо.

Он осторожно подошел к окну и заглянул в зал, задрапированный светлосерой тканью. В зала не было ничего, кроме табурета, где под стеклянным колпаком лежал дохлый грызун. Кугель обошел дом вокруг, исследуя по пути каждое окно, и наконец добрался до большого зала. Кугель ловко взобрался по грубым камням, перепрыгнул на один из вычурных парапетов и в один миг попал в дом.

Он очутился в спальне. Шесть химер, поддерживающих кровать, стоящую на небольшом возвышении, повернули головы и свирепо взглянули на незваного гостя. За два осторожных шага Кугель достиг арочного проема, ведущего в соседнюю комнату. Здесь стены были зелеными, а обстановка — черной с розовым. Он прошел через комнату на балкон, окружавший центральный зал; из эркеров в верхней части стен струился свет. Внизу стояли витрины, сундуки, полки, стойки, забитые всевозможными предметами: это и была чудесная коллекция Юкуону.

Кугель замер неподвижно, настороженный, как птица, однако тишина успокоила его — это была тишина пустого дома. Тем не менее он нарушил границы владений Юкуону, Смеющегося мага, и следовало соблюдать бдительность. Кугель спустился по изгибу винтовой лестницы в огромный зал и застыл очарованный, воздавая Юкуону дань безмерного восхищения. Однако времени было в обрез, следовало быстро делать свое дело и убираться. На свет появился мешок, а Кугель, блуждая по залу, принялся придирчиво отбирать предметы, маленькие и ценные. Его внимания удостоились: горшочек с раскидистыми рогами — если их пощипывали, то горшочек начинал испускать облака ароматических газов; рог из слоновой кости, сквозь который звучали голоса прошлого; маленькая сцена, на которой стояли чертики, умеющие исполнять всяческие смешные трюки; нечто похожее на гроздь хрустальных виноградин, каждая из которых позволяла увидеть расплывчатое изображение одного из демонических миров; палка, из которой прорастали сладости, все с похожим вкусом; старинное кольцо с выгравированными рунами; черный камень, опоясанный девятью зонами непостижимого цвета. Кугель проходил мимо сотен кувшинов с порошками и жидкостями, воздерживался он и от сосудов с заспиртованными головами. Наконец он подошел к книжным полкам, уставленным многочисленными томами, здесь он выбирал очень заботливо, отдавая предпочтение тем книгам, что были переплетены в пурпурный бархат, — цвет, характерный для Фандааля. Кугель отобрал также фолианты с рисунками и старинные карты; от потревоженной кожи поднимался запах плесени.

Потом Кугель вернулся к передней части зала мимо витрины, в которой была выставлена дюжина маленьких металлических сундучков, опоясанных очень древними, проржавевшими металлическими полосами. Он выбрал три из них наугад: они были необычно тяжелыми. Прошел он и мимо нескольких массивных механизмов, назначение которых хотелось бы исследовать, однако время поджимало и требовалось пускаться в путь, назад, в Азеномей и в лавку Фианостера…

Кугель нахмурился. Во многих отношениях эта перспектива казалась несколько непрактичной. Фианостер вряд ли захочет платить полную цену за его товар, или, точнее, за товар Юкуону. Неплохо было бы закопать некоторую часть добычи в уединенном месте…