Глаз времени - [45]

— Похоже на греческий, — неуверенно сказал Редди.

— Греки? В Индии? — изумился Джош.

Байсеза поднесла телефон к пленникам и спросила:

— Телефон, можешь…

— Хоть я и разумная технология, но уж не настолько, — ответил ей телефон. — Кажется, это какой-то архаический диалект.

Из толпы вышел Сесиль де Морган, поправляя свой вымазанный в грязь утренний костюм, слегка о чем-то задумавшись.

— Глянь-ка, не зря родители выкинули столько денег на мое образование. Я еще помню кое-что из Еврипида… — он бегло заговорил с пленниками. Те залепетали ему еще быстрее. Де Морган поднял руки, явно давая понять, чтобы они не торопились, и снова заговорил.

Спустя несколько минут комиссионер повернулся к Гроуву:

— Господин капитан, думаю, я могу их понять, пусть и с некоторым трудом.

— Спросите у них, откуда они. И с какого времени, — приказал Гроув.

— Они не поняли бы вопроса, господин капитан, — сказал Редди. — А мы, вполне возможно, не поняли бы ответа.

Гроув кивнул. Байсезу не переставала восхищать его невозмутимость.

— В таком случае, спросите у них имя их командующего.

Де Моргану понадобилось несколько попыток, чтобы втолковать чужакам суть вопроса, а вот ответ их Байсеза смогла понять и без перевода.

— А-ле-ха-ндх! А-ле-ха-ндх!..

Абдикадир сделал шаг вперед. По его глазам было видно, что он тоже догадался.

— Он действительно сюда приходил. Разве это возможно? Возможно?

16. Приземление

Работа двигателя была короткой, словно толчок в спину. Но этого было достаточно, чтобы столкнуть их с орбиты.

Вот и все. Обратного пути не было. Решение было принято, и сколько бы Коле не оставалось жить — минуты или года — зависело не от него.

В полетах в космос возвращение в плотные слои атмосферы было вторым по степени опасности после запуска, потому что та огромная энергия, которая требовалась, чтобы вывести их на орбиту, теперь должна была рассеяться в трении о воздух. В космической истории его страны все аварии случались только во время обратного входа в атмосферу. Коля помнил имена всех тех несчастных, кто при этом погиб, как помнил и потерянный экипаж космического челнока «Коламбиа». Он не мог ничего сделать, только ждать. «Союз» был разработан таким образом, чтобы возвращаться из космоса без поддержки с земли и без вмешательства своего экипажа. Криволапов, которого готовили как летчика, в те минуты ужасно хотел быть не простым пассажиром, а иметь контроль над ситуацией — взяться за рычаг управления, сделать что-либо, чтобы вернуть корабль домой.

Он стал смотреть в иллюминатор. Непроходимые джунгли Южной Америки, закрываемые тучами, в последний раз проносились под носом «Союза». Глядя на них, Коля задавался вопросом, увидит ли кто-нибудь эту картину вновь и сколько пройдет времени, прежде чем люди забудут даже о существовании такого места, как этот далекий континент. Когда они пролетали над материками Америки в направлении Атлантического океана, он увидел ураган, который был похож на спираль кремового цвета и, словно гигантский паук, раскинул свои лапы над Мексиканским заливом. Ураганы меньших размеров закручивались над Карибскими островами, Флоридой, Техасом и Мексикой. Эти детеныши того чудовища в заливе сами обладали невероятной разрушительной силой и уже оставили глубокие шрамы на лесе, который покрывал Центральную Америку. Хуже того, окружаемый ими ураган-мать сам медленно полз на север, что означало, что от Хьюстона и Нового Орлеана мало что останется. Это был второй ураган с такой мощью, который они видели за последние несколько дней. Остатки первого все еще бродили по территории восточных США и западной Атлантики. Космонавты ничем не могли помочь тем, кто в тот момент находился в зоне опасности, не могли даже предупредить их.

Минута в минуту, как они и рассчитали, экипаж «Союза» ощутил серию ударов сверху и снизу. Корабль тряхнуло, и он стал казаться немного легче. Это сработали взрывные болты, после чего спускаемый модуль отделился от остальных двух секций космического корабля. Тот, кто в тот момент смотрел на небо, мог по ошибке принять сгорающие в атмосфере ракетные двигатели и находящееся на борту барахло за метеориты.

Следующие несколько минут космонавты провели в тишине, нарушаемой лишь гудением приборов и шипением устройства подачи воздуха. Но тихие звуки, издаваемые различной аппаратурой, были почти приятными и напомнили Коле о его домашней мастерской. Он понимал, что скоро ему будет недоставать этой обстановки.

Теперь они летели в небе, и стало ощущаться сопротивление сгущающегося воздуха. Коля посмотрел на прибор, показывающий величину ускорения силы тяжести: 0,1g, 0,2g. Скоро он это почувствовал. Его вдавило в сиденье, и пришлось затянуть ослабевшие ремни. Верхние слои атмосферы были неспокойны, и спускаемый модуль трясло, как авиалайнер, попавший в зону турбулентности. В тот момент Коля, наверное, впервые за все время своих полетов в космос осознал, насколько маленькой и хрупкой была капсула, в которой он падал на землю.

В иллюминаторе теперь была только темнота космоса. Но в эту темноту стал проникать насыщенный цвет: сначала коричневый, как старая, засохшая кровь, он быстро становился светлее, проходя спектр красного, оранжевого, желтого. Воздух сгущался, и торможение становилось переносить все труднее. На приборах ускорение уже было равно единице, затем быстро поднялось к двум, трем, четырем. Свет за иллюминатором, который являлся результатом сгорания атомов газов воздуха, трущихся о корпус капсулы, к тому времени стал белым, и появилось перламутровое зарево, падающее бледными, красивыми потоками на их удерживаемые ремнями колени. Коле казалось, что они находятся внутри флуоресцентной лампы. Но затем стало темно: наружная часть капсулы выгорела в наполненном ионами воздухе, и ангельский свет исчез.