Глаз урагана - [31]

Думаешь, я не понимаю, чего тебе от меня надо? Понимаю, Володя, отлично понимаю. Мы-то с тобой знаем, что ваша аляскинская база и наша нижегородская – близнецы-братья. Как написал бы в стихах твой знаменитый тезка: мы говорим «Харп», а подразумеваем – «Сура», мы говорим «Сура», а подразумеваем – «Харп». Иначе и быть не могло, учитывая, что строились вы по нашим расчетам и выкладкам. На чужом горбу в рай въехать хотели? Не вышло. И не выйдет.

Да, есть у нас уникальная программа, которая позволяет изменять климат на планете с точностью булавочного укола на карте. И суперкомпьютеры подходящие имеются. Оборудование, правда, не укомплектовано, но, даст бог, годика через два модернизируемся. И поглядим тогда, кто кого.

Но нашего программного обеспечения не видать вам как своих ушей, Володя. Ни я в эмиграцию не собираюсь, ни мои друзья-товарищи. Помнишь такое слово: товарищ? Вы там у себя все сплошь сэры или мистеры, не знаю, как правильно, а у нас товарищи сохранились. Истрепанное понятие, заезженное и скомпрометированное, но верное. Так вот, я и мои товарищи по работе со всей ответственностью заявляем, что торг в данном случае неуместен. Товар имеется, но он не продается. Так и передай своим хозяевам.

«До свидания» не говорю, поскольку мы никогда не свидимся. Прощай? Нет, не прощаю и сам прощения не прошу. Не желаю также здоровья, не кланяюсь и не успехов не желаю. Все. Точка.

Верещагин так и не отправил письмо Александровскому, ограничившись желчными излияниями на электронной странице. В принципе правильно поступил, потому что бывший коллега давно выполнил свою миссию и упокоился с миром на далекой американской земле, скончавшись от удара электрическим током. В России сказали бы: «Сгорел на работе». В Соединенных Штатах изрекли что-то другое, но сути дела это не изменило.

Александровский скончался, а к Верещагину от его имени обратился другой человек. Ответа, как уже отмечено, он не дождался, однако ответ был дан и он был прочитан. Далеко оттуда, куда первоначально адресовался. В восьми милях от центра столицы США.

Глава седьмая

США, Лэнгли, пригород Вашингтона,

штат Вирджиния,

штаб-квартира Центрального

разведывательного управления, 26 мая, утро

Шеф оперативного директората являлся одним из самых засекреченных сотрудников ЦРУ. Его фамилия – Джеймс Л. Пэвитт – была ненастоящей, а его фотография не подлежала обнародованию в прессе и отсутствовала на официальном сайте Управления. Однако под его началом находились сотрудники, которые не имели не только имен и лиц – даже штатных должностей и воинских званий. Они существовали исключительно в стенах ЦРУ и только в рабочее время.

Одним из таких служебных призраков являлся семидесятилетний Артур Пратт, моложавый старик с большими белыми зубами и пигментными пятнами на загорелой лысине. Он помнил не только те времена, когда его департамент скромно прозывался «директоратом планирования». Он помнил легендарного Аллена Даллеса и тот момент, когда главой ЦРУ был заложен первый камень в фундамент будущей штаб-квартиры. Строительство началось в 1957 году, а закончилось шесть лет спустя, день в день совпав с похоронами президента Джона Кеннеди. Стечение обстоятельств, разумеется. Смерть – это всегда трагическое стечение обстоятельств. Порой тщательно спланированных, но об этом мало кто догадывается.

Когда-то давным-давно Артуру Пратту было двадцать лет, он был достаточно наивен и, поступив на службу в директорат планирования, мало задумывался об обстоятельствах убийства Кеннеди. Да, он плакал, как большинство американцев, и даже приговаривал: «мы им отомстим», но понятия не имел, кому именно, а когда смекнул что к чему, то похоронил мысли об отмщении. Вместе с прочими юношескими идеалами и иллюзиями.

Романтика в работе сотрудника ЦРУ отсутствовала напрочь, хотя, возводя здание управления, Аллен Даллес позаботился о том, чтобы воссоздать на территории непринужденную атмосферу студенческого кампуса. Общая площадь «земли обетованной» американской разведки составляла сначала около 200, а потом и более 250 акров. Здесь обосновались 15 000 человек, обеспечивающих безопасность государства. Все они, впервые вступая в святая святых Управления – мраморный холл центрального здания, – по традиции склоняли головы и останавливались перед панно на полу, изображающим орла, восседающего над розой ветров. Прямо перед ними находилась Книга Памяти, выполненная в виде мемориальной доски с именами 65 сотрудников центральной разведки, погибших при выполнении заданий. Они перечислялись в хронологическом порядке, и половина из них состояла из звездочек, что свидетельствовало об особой секретности неизвестных героев. Отдать им дань уважения считалось большой честью.

Прошел через этот ритуал и Артур Пратт. Позже, когда в здание стали пускать шумные орды туристов, традиция приказала долго жить, но после 11 сентября вход посторонним снова запретили, и ветераны восприняли это как сигнал о возвращении старых добрых времен. Всякий раз, переступая порог штаб-квартиры, Пратт бросал взгляд на горделивого орла и мысленно желал ему раскинуть крылья как можно шире.