Глаз сокола - [8]

На его счастье, чернокожий великан Икеш, который отвечал теперь за безопасность на всех подчиненных ливийцам территориях, еще не успел покинуть крепость.

— Мне нужна твоя помощь!

Чернокожий великан пренебрежительно посмотрел на коротконогого и краснолицего советника Уаша.

— Ты чем-то расстроен, славный Пити?

У советника невольно сжались кулаки: он давно ненавидел этого чужака с темной кожей и уже несколько раз, впрочем безуспешно, пытался с ним покончить. Пити пообещал себе, что, проявляя настойчивость и терпение, он все равно найдет способ преуспеть в этом. Но только сделать все надо так, чтобы верховный военачальник ничего не заподозрил… В данной ситуации следовало проявить смирение, он так и поступил.

— Сегодня я не получил козьего молока, которое мне обычно приносят крестьяне.

Икеш отнесся к этому сообщению со всей серьезностью. Разумеется, выполнять все прихоти верховного военачальника вменялось в обязанность Пити, однако если Уаш разгневается, то отголоски этого гнева вполне могут коснуться и его, Икеша. Поэтому он решил, что этим вопросом следует заняться немедленно.

— Я все сделаю, — пообещал он. — Наш господин получит свое любимое молоко.

— Буду премного тебе благодарен! — заверил его Пити.

Сомнение во взгляде нубийца не смутило краснолицего советника. Пити радовался тому, что ему удалось с такой легкостью переложить свою ношу на плечи другого.

Завоевав Север, ливийцы установили на землях, ранее принадлежавших Быку и населенных рыбаками и крестьянами, зверские порядки, и те, кто раньше жаловались на строгость своего бывшего суверена, теперь сожалели о его кончине.

По распоряжению верховного военачальника Икеш и Пити следили за тем, чтобы практически весь урожай, собранный крестьянами, и добыча охотников и рыболовов поступали на склады ливийцев. Рабам оставляли минимум, необходимый для выживания, неповоротливых и слабых попросту уничтожали. Чтобы оставаться в живых, приходилось много и тяжело работать, а тому, кто осмеливался хоть в малом ослушаться своих новых господ, грозила публичная казнь.

Во главе отряда из пятидесяти лучников Икеш покинул крепость и стремительным шагом направился к ближайшей деревне. Крестьянам, работавшим под неусыпным наблюдением пехотинцев, вменялось в обязанность поставлять свежие продукты в крепость, которая стала новым сердцем империи ливийцев.

При виде чернокожего великана несколько мальчишек пустились наутек, а их родители стали собираться в центре поселения.

— У нас заболели все козы, — начал оправдываться один из жителей, — поэтому…

Икеш кулаком проломил наглецу череп.

— Мне нужно молоко! Сейчас же! Иначе вырежу всех!

— Придется отобрать стадо у жителей соседней деревни, — предложил усатый крестьянин.

— Меня не интересует, где вы возьмете молоко. Поторапливайтесь!

Икеш с кривой усмешкой наблюдал, как крестьяне, словно стайка воробьев, бросились в драку, чтобы отбить у своих соседей стадо коз и дать ему требуемое. Стычка получилась жестокой. Ливийцы прикончили раненых и наполнили молоком несколько кувшинов. В назидание всем Икеш перерезал горло молодой многодетной матери, которая имела дерзость посмотреть на него исподлобья.

Получив желаемое, ливийцы устремились назад в крепость: верховный военачальник наверняка уже устал ждать. Преподнеся Уашу любимый напиток, нубиец еще раз продемонстрирует ему свою сноровку и преданность, унизив тем самым Пити.

Однако радостное предвкушение улетучилось, стоило им приблизиться к единственным воротам, ведущим в крепость.

Словно потревоженные осы из улья, из крепости десятками выскакивали солдаты. Похоже, весь гарнизон охватила паника. Пити тоже метался как безумный по двору крепости.

Икеш схватил его за руку.

— Что случилось?

— Часовой заявил, что в крепость проник вооруженный чужак! И мы не можем его найти! Я приказал удвоить число охранников верховного военачальника, так что ему ничего не угрожает.

Резкие окрики чернокожего великана положили конец панике. Получив приказ следить за всеми передвижениями внутри крепости, солдаты вернулись на свои посты.

Икеш допросил часового, а тот упрямо твердил, что какому-то чужаку удалось проникнуть на территорию крепости.

— Опиши его!

— Настоящее порождение тьмы! Кожа у него совсем не такая, как у нас! И ходит так быстро!

Озадаченный, Икеш, на всякий случай вынув из ножен кинжал, осмотрел все закоулки. Возможная встреча с призраком его не пугала.

Однако поиски оказались напрасными.

Почувствовав жажду, нубиец направился к колодцу. Когда же он наклонился, чтобы напиться, то просто остолбенел от ужаса и неожиданности: из воды на него смотрел Крокодил.

— Столько просчетов в обеспечении безопасности! — заметил глава клана, выбираясь из колодца. — Моих подданных такие меры не остановят.

Икеш, который уже успел прийти в себя, замахнулся ножом.

— Разве мы не союзники? — удивился глава клана.

— Тебе нужно было предупредить о своем приходе!

— Я не позволю нижестоящим диктовать мне! — сказал на это Крокодил, и в его полуприкрытых глазах Икеш прочитал угрозу. — Немедленно отведи меня к твоему господину!

Рассудив, что любой призрак куда менее опасен, чем это чудовище, нубиец повиновался. Им надо было взобраться по лестнице, которая вела в покои верховного военачальника, расположенные на верхнем этаже главной башни.