Глаз скорпиона - [22]

Ахсур так задумался, что не заметил, как его лошадь заступила дорогу одному из дромадеров. Сидевший на нем человек резко крикнул. Юноша поднял глаза и замер. Он узнал его. Это был один из тех караванщиков, которые позарились на имущество Зерхана и продали мальчика в рабство. Поводья выпали у него из рук, и лошадь замедлила шаг. Кулл обернулся и, заметив, что Ахсур отстал, придержал коня и крикнул:

— Эй, не отставай!

Когда тот догнал его, он спросил:

— Что случилось? У тебя такой вид, как будто верблюжья колючка попала тебе под зад.

Ахсур был сам не свой. Он опустил голову и даже на шутку не обратил внимания. Кулл рассердился:

— Да что такое? Говори.

— Я видел купца, который вместе с другими караванщиками присвоил верблюдов и товары Зерхана. А от меня они отделались в первом же встретившемся на пути городе.

— Где он? Покажи.

— Вон тот, на одногорбом верблюде с красноватой шерстью. Зеленую чалму видишь? Его зовут Илвис.

— Да, я запомнил его. Не расстраивайся, Ахсур, он расплатится за все зло, что тебе причинил.

* * *

Когда они разыскали наконец караван-баши, тот приказал ехать рядом с ним до первой стоянки, где обещал огласить свое решение. Это был грузный тураниец в богатой чалме, сидевший на отличном верблюде. Власть над всем этим скопищем людей и животных сделала его гордым, самонадеянным и чванливым. Кулл про себя послал его к Тогу, но вынужден был ехать рядом как привязанный, под присмотром нескольких хорошо вооруженных всадников. Ахсур трусил следом.

На ночлег остановились, когда пала тьма. Быстро расставили походные шатры, образовавшие огромный круг, в середине которого поместили верблюдов и тюки с товарами. Зажгли костры, над которыми вскоре поплыл соблазнительный запах приготовляемой пищи. Кулл голодными глазами следил, как у костра, где расположились конники, сопровождавшие караван, дежурный раздавал лепешки и наливал похлебку. Охранники оказались достаточно гостеприимны и позвали своих пленников разделить трапезу. Кулл не заставил себя долго упрашивать и с жадностью набросился на еду.

Вскоре к ним подошел человек, посланный от костра караван-баши, и сказал, что тот приглашает их к себе.

Когда Кулл рассказал, в какую переделку попал в горах, тураниец раскрыл рот от изумления. Не верить атланту он не мог, ибо раны и ссадины на его теле красноречиво свидетельствовали, что ему пришлось перенести. Подозрение, что они подосланы разбойниками, отпало само собой.

Получив разрешение следовать вместе с караваном, Кулл снова обратился к караван-баши:

— Позволь, достопочтенный купец, поговорить с тобой о деле, которое касается моего друга Ахсура. Парнишку ты видел. Мы вместе с ним едем в Талунин. Скажу тебе правду: я купил его в Аграпутаре. Он был рабом, а в рабство его продал один купец, которого мы видели у тебя в караване. Ахсур утверждает, что его усыновил купец Зерхан. Перед смертью он завещал все, что имел, Ахсуру. Но товарищи Зерхана решили воспользоваться беспомощностью мальчишки и избавились от него, а сами присвоили себе то, что ему принадлежало по праву, и разделили между собой.

— Я знал Зерхана. Хороший был купец. А как имя того, кого признал твой раб?

— Он не раб. А имя купца — Илвис. Вызови его к себе и разбери это дело.

Караван-баши покачал головой:

— Я такой же купец, как и другие. Меня выбрали начальником, чтобы я вел караван и следил за порядком. Я могу приказывать и судить только в этом караване, а что было в другом, к тому же много лет назад, мне неподсудно.

Кулл сжал рукоять сабли:

— Тогда я сам разберусь с ним.

Караван-баши нахмурил брови:

— Нет! В караване не должно быть свары, а тем более драки. Если ты собираешься пустить в ход саблю, то вон отсюда, к Тогу!

— Тогда реши наше дело. — Кулл в упор посмотрел на караван-баши.

Тураниец задумался:

— Попробую. Я хочу это сделать не ради тебя или какого-то там Ахсура, а потому, что

Илвис нарушил наш основной закон — не обманывать собрата. Одно дело обмануть покупателя, но купца… Ладно, в караван-сарае мы соберемся и обсудим это дело. Если подтвердится то, что ты сказал, я заставлю Илвиса отдать наследство. А если откажется, выгоню из каравана и ославлю на весь мир!

* * *

В середине ночи стоянка огласилась криками людей, ревом верблюдов и ржанием лошадей. Нападение разбойников не было неожиданным, хотя они, конечно, рассчитывали именно на внезапность. Но охрана вовремя обнаружила грабителей и встретила их градом стрел. Однако в темноте стрелы не нанесли им никакого урона, и орда головорезов, сбив несколько шатров, проникла в середину стоянки, посеяв невообразимую сумятицу среди людей и животных. Потревоженные верблюды, недоуменно оглядываясь, вставали на ноги, а затем, увидев вокруг себя кричащих и бегающих людей, сами начинали носиться между шатрами, сбивая всех, кто им попадался на пути, и порываясь убежать от ожесточенного сражения. Повсюду сверкали сабли и большие изогнутые кинжалы, раздавались злобные возгласы и стоны раненых.

Атлант вскочил на ноги при первом звуке тревоги и бился возле шатра караван-баши. В одной руке он держал саблю, ударяя наотмашь ею направо и налево, а в другой — дротик, которым он колол в промежутке между ударами. Будь у него меч, вот тогда бы он показал всю свою силу. Впрочем, ловкости и увертливости северянину было не занимать. Возле шатра туранийца валялись трупы, да тихо стонали еще живые, но уже поверженные враги. Караван-баши стоял спиной к Куллу и отбивал нападение сзади, довольно ловко для купца орудуя длинной и тяжелой саблей. Ахсур дрался справа от Кулла, немного сзади. Он был в безопасности, потому что атлант убивал всякого, кто попадал ему под руку, однако и без дела не оставался. Подобрав большой кистень у одного из погибших грабителей, юноша, ухватив его двумя руками, время от времени ловко посылал висевший на цепи увесистый снаряд и размозжил или задел им не одну бедовую голову.