Глаз Эвы - [68]

— Фру Магнус, — улыбнулся он. — Принимали ванну, а я вам помешал, это совершенно непростительно. Разумеется, я могу заехать попозже.

— Я все равно уже закончила, — ответила она коротко, продолжая стоять на пороге.

На нем были кожаная куртка и джинсы, он выглядел как обычный человек, он совсем не похож на врага, подумалось ей. Врагом был тот мужчина в горах, кто бы он ни был. А вдруг он записал номер ее машины? Она чуть не потеряла сознание от этой мысли. Если он действительно записал ее номер, то пройдет совсем немного времени, и он появится у нее на пороге. Как же ей раньше в голову не пришло? Лоб ее прорезала глубокая морщина.

— Можно мне войти?

Она не ответила, просто посторонилась, прижалась к стене и кивнула. В гостиной она снова кивнула, приглашая его сесть на диван; сама она продолжала стоять посреди комнаты (стоит, как стена, пришло ему в голову). Он же нарочито медленно усаживался поудобнее в черном кресле. Хорошо натренированный взгляд его незаметно скользил по черно-белой комнате, он заметил пакетик с малиновыми леденцами на столе, ключи от машины, ее дамскую сумочку и пачку сигарет.

— Что у вас с ногой? — поинтересовался он.

— Немного подвернула. Что привело вас ко мне?

Она неохотно опустилась в кресло напротив.

— Да так, пустяки. Я хотел бы выслушать ваши показания еще раз, то, о чем вы рассказали мне в прошлый раз, с начала и до конца. Мне хотелось бы прояснить кое-какие детали.

Эва занервничала и стала искать сигареты. Внезапно ей пришло в голову, а может ли она отказаться отвечать? Ведь ее же ни в чем не подозревают. Или все-таки подозревают?

— А скажите мне, — спросила она, набравшись смелости, — я вообще-то обязана давать показания?

Сейер не мог скрыть удивления.

— Нет, — сказал он, подняв брови, — разумеется, не обязаны!

В его серых глазах появилось что-то невинно-простодушное.

— Значит ли это, что вы имеете что-то против? Я просто думал, что, поскольку Майя была вашей подругой, вы постараетесь помочь расследованию. Помочь нам найти преступника. Но если вы не хотите…

— Нет-нет, я вовсе не это имела в виду.

Она сразу же пошла на попятный и пожалела о том, что спросила.

— Первого октября, — продолжал он, — в четверг. Давайте начнем с начала. Вы поехали на такси на Торденшоллсгата. Машина заехала за вами в восемнадцать ноль-ноль.

— Да, я же уже говорила.

— И по вашим словам, вы провели в квартире Майи примерно час.

— Да, наверное. Во всяком случае, ненамного дольше.

«А сколько я пробыла там на самом деле, — подумала она, — два?»

Он открыл небольшой блокнот и погрузился в чтение. Это было неприятно. Оказывается, все, о чем она рассказала, было записано, теперь это могло быть использовано против нее.

— Не могли бы вы рассказать мне, чем вы занимались в течение этого часа? Как можно более подробно!

— Что?

Она нервно уставилась на него.

— Начиная с того момента, как вы вошли в квартиру, и до того, как она вас проводила. Абсолютно все, что происходило. Начинайте с самого начала.

— Ну, я выпила чашечку кофе.

— А вы ее вымыли после себя?

— А разве нет? — Ей показалось, что стул под ней шатается.

— Я спрашиваю вас об этом, потому что мы не нашли никакой кофейной чашки, которая бы после вас осталась. Но зато там стоит стакан, в котором явно была кола.

— Господи! Ну, конечно же, кола! Вечно я все путаю. А что, это имеет какое-то значение?

Он быстро взглянул на нее. А потом опять замолчал, как несколько минут назад. Просто сидел, смотрел и ждал. Эва чувствовала, что она завязла по уши, ей следовало все продумать, она слишком многого не учла.

— Да. Я съела бутерброд и выпила колу. Майя сама сделала мне бутерброд.

— Ясно. С тунцом?

Эва кивнула головой. Она уже была не в состоянии контролировать ход беседы, а вдруг он был там, когда все произошло, что, если он сидел в чулане и все видел?

— Не могли бы вы ответить мне вот на какой вопрос, — попросил он вдруг, поудобнее усаживаясь в кресле, вид при этом у него был одновременно задумчивый и любопытный, — не могли бы вы сказать мне, почему вас стошнило после этого бутерброда?

Эве показалось, что она вот-вот потеряет сознание.

— Ну, мне стало нехорошо, — выдавила она из себя. — Я выпила пару бокалов пива, и я не слишком люблю рыбу. И накануне мы засиделись до позднего вечера. Может быть, я съела слишком мало, меня не особо заботит еда, и я в тот день с утра ничего не ела, но ей непременно надо было впихнуть в меня этот бутерброд, потому что она считала, что я слишком худая.

Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Она же собиралась говорить как можно меньше, как же она могла об этом забыть?

— И именно поэтому вы приняли душ, пока были там? Потому что вам стало нехорошо?

— Да! — ответила она коротко и замолчала. Он увидел, что в глазах ее появилось какое-то упрямство. Скоро она вообще ничего не скажет.

— На самом деле вы многое успели сделать, пока были там. Всего за час. И даже вздремнуть успели в свободной спальне, не так ли?

— Вздремнуть? — вздрогнула она.

— Кто-то же лежал на той кровати. Или же, фру Магнус, давайте назовем вещи своими именами: вы с Дурбан были партнерами и просто-напросто делили эту квартиру на двоих. И вы — так же, как она, — занимались проституцией, чтобы немного подзаработать?