Глаз дракона - [36]
Яобань протягивает руку, к которой присосалась капельница. Они касаются пальцами… плоть к плоти.
— Босс, когда найдёте этих мудаков, оставьте их мне. Они убили моего брата. Пиздюки. Убили моего младшего брата.
Когда он выходит из больницы, его бьёт озноб. Горечь выстудила душу. Пиао тянется застегнуть воротник кителя. Пуговицы нет. Кто теперь пришьёт ему новую?
Глава 12
Будто выдернули раскрошившийся зуб — в Кун ань чу появилась большой чёрный провал… почти на весь второй этаж. Компьютерный центр… а теперь выпотрошенная дыра. Разделанные магистрали, вскрытые короба, хвосты проводов, истекающие медью. И у каждой свирепо расковырянной стены стоят один к одному серые ящики… мятое, гнутое железо. Каждый ящик блюёт на пол жирным потёком проводов. Зияющие внутренности вакуумных трубок. На полу вокруг старенького мейнфрейма… крошево битого стекла. Ошмётки нитяных проволочек. А в единственное окно льётся свет, такой тусклый, что, не сверкая на осколках, умирает под ногами у старшего следователя.
В центре неузнаваемо изменившегося помещения в озере света стоит остров тёмно-серых компьютеров… местами даже не вынутых из пенопласта. Толстый пук проводов змеится из скопления мониторов и клавиатур. Один шнур уходит в дырку, продолбленную в бетонном полу. Другой — к двухметровому часовому из серой рельефной стали. На хромированной панели перемигиваются красные огоньки. Белыми линиями сверкает логотип… IBM. За компьютерами сидит один-единственный человек, на лице которого вольготно расселись очки. Чем ближе подходит Пиао, тем явственнее он чувствует запах. Запах толстого кошелька, забитого чёрным налом юаней. Запах горячего тела под чистым хлопком одежды… и сосредоточенного дыхания. Дыхания частого, несвежего… почти задушенного.
— Приветствую тебя в моём новом королевстве, Сунь Пиао.
Жэньтан, известный всему Кун ань чу как «Волшебник», медленно поворачивается в крутящемся кресле. Теперь его видно. Бледный. Некрасивый. На волшебника ни капельки не похож… обычный парень. Парень, очень, очень крепко разбирающийся в компьютерах. Пиао закуривает «Панда Бренд» и через клубы дыма смотрит вокруг.
— Старый мейнфрейм разобрали с месяц тому. Это был компьютер первого поколения… американский, «Сперри Рэнд». Он весил больше тридцати тонн, а по мощности едва дотягивал до современной персоналки ценой в пять сотен долларов…
Он смеётся. В смехе его слышится бодрость куриной тушки. И пальцы ни на минуту не прекращают танцевать по клавиатуре. Монитор кидает отблеск на очки.
— …и всё равно он не работал. Последние лет пятнадцать мы больше полагаемся на запросы в бумажные архивы. Город с современным преступным миром и подвалом, где стоят древние картотеки…
Он кивает на стража из серой стали.
— …а теперь у нас прописался американский красавец. IBM S/390, параллельный сервер предприятия третьего поколения. Весит 938 килограмм, занимает два квадратных метра. Может вывести на консоль за каждым столом, в каждом Пай чу со в городе карточку на любого преступника и диссидента в Республике, быстрее, чем ты успеешь сказать «картотека».
Он, не дыша, ласкает экран монитора. Радужные пиксели кровавым светом сверкают вокруг его обгрызенных ногтей.
— …прелестный, стройный американский красавец. Может сделать что угодно, всё, что мы попросим, и в штаны не навалит.
Пиао кидает бычок на холодный бетон, нога раскатывает его в блин. Предсмертный дымок поднимается из-под ботинка.
— Что угодно?
Жэньтан крутится в кресле, снимает очки, из-под которых появляются чёрные, ничего не выражающие глаза.
— Что-то ты от меня хочешь, Пиао. Похоже, у меня есть шанс закрыть должок перед тобой.
Пиао вытаскивает из внутреннего кармана конверт; пять чёрно-белых снимков разлетаются по столу. Разбитые, исковерканные лица. Кровь, кости. И на каждом лице дыры, на месте глаз лишь кровь и грязь.
— Ты у нас волшебник. Верни им лица.
Волшебник, источая запах блевоты, возвращается из туалета, пальцы трут пятна на галстуке. Слёзы выдавило в уголках глаз. Он тычет пальцами в фотографии.
— Предупреждай в следующий раз, ага? В отличие от тебя я как-то не привык пожинать урожаи убойного отдела.
Пожинать урожаи убойного отдела… странное описание для такого набора замученных, мёртвых тел. Пиао вдруг пришла мысль о перезрелых авокадо. Разрезанных и раздавленных дынях. Размазанных, истыканных личи.
— Предупреждать… За день, за год, лет за десять?
Жэньтан решает не растягивать пустой разговор. Он суёт в рот жвачку. Вкус желчи медленно отпускает язык. Так он и сидит за монитором, борясь с невыносимым желанием сорвать галстук, выкинуть к чертям и залезть под душ.
— Значит, ты хочешь, чтобы я вернул им лица. Больше тебе ничего не надо?
— И прогони их через свою технику. Мне надо знать, кто они.
— И кто же они, Сунь Пиао… Политики, нонконформисты, диссиденты? Тут безопасность случаем не поработала?
Глаза волшебника, тугой узел тревоги.
— Это просто очередной урожай убойного отдела. Ну что, берёшься?
Пальцы Жэньтана скользят по очертаниям чёрно-белых лиц.
— Видишь угол челюстей, нарушенную форму, асимметрию… всё указывает на серьёзное повреждение костной структуры. Нижняя челюсть, лицевые кости. Височная кость тоже повреждена, до самого лобного выроста скулы. При том носы кажутся подвешенными из-за раздробления или расщепления верхней челюсти и носовой кости. У некоторых они совсем провалились в носовое отверстие. Повреждение лицевых костей черепа заметно, оно явно тяжёлое, иногда разбито всё до малого крыла сфеноида, глазной впадины и канала зрительного нерва. Хорошо над ними поработали; черепа как битые стаканы. Чем действовали?
Американский конгрессмен Эван Кендрик неожиданно становится мишенью для арабских террористов. Оказывается, именно он был тем неизвестным героем, освободившим заложников в Маскате. Теперь террористы решили отомстить ему. Вместе с красавицей, которая спасла ему жизнь, Эван вступает в смертельную схватку со злом. Судьба Кендрика и, возможно, всего мира находится в руках загадочного и опасного человека, известного под именем Махди.
У безупречной супруги восходящего американского политического деятеля есть опасные тайны, которыми она готова поделиться с его избирателями.
В жизни автора, как и в любой остросюжетной книге, имеются незабываемые периоды, когда приходилось на себе испытать скачки адреналина и риска. Это и подтолкнуло его к написанию книг о таком чувстве, как инстинкт самосохранения. Данная книга не является первой в творчестве, и не является последней. По жанру её можно отнести к драме, где прослеживается трагическое переплетение человеческих судеб. К психологическому роману с раскрытием характеров героев, их трансформации и движений души. И несомненно к политическому детективу, ведь война — это всегда политика.
Для чего я начал писать эту книгу? Не знаю. Хочется понять. Жила-была страна — Союз Советских Социалистических Республик. Жили не сказать, чтобы хорошо, но ведь и неплохо. На работу ходили, зарплату два раза в месяц получали, ждали жилье по очереди — долго ждали, но ведь получали. Бесплатно. Не стреляли на улицах, бомжей и беспризорников не было, да и жили ведь все лучше и лучше за исключением последних нескольких лет.Что же случилось?Вопросов много, ответов мало.Весь собранный материал я решил обобщить и написать книгу, назвав ее «Агония».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Главный герой романа П.Андерсона «Любовница президента», взявшись за самостоятельное расследование убийства, убеждается в порочности той системы, в которую он до этого искренне верил.