Главный свидетель - [18]

Отсюда и второй ее намек: мол, не зарывайтесь зря. Понимает же, что адвокат в конечном счете поступит по-своему, но, зная, естественно, больше, чем он, заранее предупреждает об опасности нового расследования. Что, кстати, как нельзя лучше и проиллюстрировал звонок на мобильник неизвестного спонсора-доброжелателя. И сумма была выставлена вполне приличная, чтобы отказаться от дела, а если не позволяет профессиональная честь или уже полученных денег жалко, то не запрещено и тянуть с расследованием и забалтывать его как можно дольше, вплоть до морковкина заговенья, как говорится. Совет, между прочим, отнюдь не лишен логики.

Денис слушал, раздумывал, покачивал головой, молча соглашаясь с точкой зрения Гордеева, помечал для себя отдельные нюансы. Это ему все понадобится позже, когда его сыщики станут получать уже конкретные задания – по каждому эпизоду дела.

– Хорошо, – сказал он наконец и вывел на принтере распечатку своих заметок. Положил страничку с убористым текстом перед собой и ткнул в нее карандашом.

Юрий улыбнулся. Новый век, совершенная техника, а душа по-прежнему требует вещественной конкретики: текст, карандаш, черкай себе сколько хочешь!

– Давай по пунктам, – продолжал Грязнов. – Значит, квартира покойной вернулась к олигарху, так? Вероятно, он со своей новой дамой все перестроил по-иному. Поинтересоваться можно, но вряд ли наш интерес что-то даст. А вот охранника Ознобихина – так? – его мы, пожалуй, можем пощупать. При условии, что он по-прежнему там же служит и согласится ответить на некоторые вопросы… Впрочем, – Денис хитро сморщил нос, – главное – найти, а уж ответить-то мы его как-нибудь уговорим. Он ведь, по существу, основной свидетель обвинения, разве не так?

– Именно. Единственный, кто видел Репина входящим в дом, где проживала Осинцева. Он сообщил, что подозреваемый бывал у этой дамы не раз. Из его же показаний следует, что сам он, этот Валерий Владимирович, оказывал неоднократно всяческие мелкие любезности Инне Александровне, – конкретно не расшифровано. Но можно представить.

– Ты, дружище, не совсем тут прав, – возразил Денис. – Представить, что за услуги – или любезности – мог оказывать господин Ознобихин, можно лишь после того, как мы увидим его своими глазами. Ну а вдруг это какой-нибудь старик-пенсионер? Или хорек-недоучка? Это что, фасон для невесты, как выражаются в Одессе?

– Ладно, не спорю, – засмеялся Гордеев. – Но этот же Ознобихин по безымянной визитной карточке казино «Карусель» опознал в Репине того человека, который появлялся у Осинцевой. Что-то тут, мне представляется, больно сложно все у них. Отметь себе особо. И вот еще факт, как бы упущенный во время судебного заседания. Или же за ненадобностью сознательно оставленный без внимания. Дело в том, что Ознобихина допрашивали несколько раз. В первых своих показаниях он утверждал, что посетителей в день убийства Осинцевой было двое. Но если одного он успел разглядеть, то второго – нет. Записано с его слов: оба были высокие и крупные. Одеты почти одинаково, как будто они служат охранниками. А вторично он дает показания, когда им уже опознан Репин. Тут появляется новый текст. Четко видел только одного, а что касается второго, то вполне мог и ошибиться. Суть в том, что видел-то он из своей застекленной будки уже уходящего наверх, к лифтовой площадке, одного человека, то есть Репина. Что же касается второго, то в данном случае он мог просто подумать, что их было двое. Принял, понимаешь ли, тень на стене за силуэт второго человека. Потому, мол, в первый раз и заявил, что посетители были похожи. Вопрос попутно: если видел только со спины, причем уходящего наверх, человека, то каким же образом смог чуть ли не неделю спустя опознать его в лицо? И вообще, тут хорошо бы…

– Провести следственный эксперимент, – понял Юрия с полуслова Денис. – На тени воображаемые посмотреть, на то, другое. И вообще, заново произвести опознание. И по всем правилам. А то ведь наверняка, коли на то пошло, сунули ему в морду фотик и сказали: запомни, это он и есть. Ох, Юрочка, хреноватенькая это работенка – колоть сукиного сына. А где его допрашивали?

– Молодец, – ответил Гордеев, – ну прямо в самый корень заглянул. Уже утром, когда умирающую женщину увезли в Склиф и появился следователь с оперативниками, чтобы разобраться в происшествии, первое же подозрение пало именно на Ознобихина. Он и ходил к ней, и хорошо знал ее, и пятое, и десятое. И наши голубчики, недолго думая, повязали молодца и кинули в СИЗО на Петровку. Где и проводили всю дальнейшую работу. Вплоть до, прошу заметить, задержания Репина, после чего отпустили, но как основного свидетеля обвинения. Под подписку. Чтоб не рыпался. И вот уже после этого и появилось второе его признание, что на лестнице был один человек. В общем, ребята, надо его искать.

– Да это понятное дело. Переходим к теневым действующим лица. Поспеловский – он как?

– Его подозревать в чем-то довольно трудно. Немногие факты, которыми я на сегодня обладаю, говорят скорее в его пользу. Но пошарить вокруг тем не менее, наверное, придется. Особенно хорошо бы залезть во времена его активной деятельности на посту директора Департамента по инвестиционной политике в ее основном, строительном бизнесе. Мне тут днями такой художественный образ нарисовали – это чтоб было понятней. Пирамида. В трех углах основания – власть, умение и удача, а на вершине – огромные возможности и деньги. Ну переведем так: возможности – это та же власть, может быть, но в более крупном масштабе… А что он какое-то время играл первую скрипку, полагаю, несомненно.