…или всё же обвинить Распутина, понадеявшись на поддержку Суворовых?
Итак. Сын союзника, что пытался изнасиловать его дочь. И сын врага, что… спас её.
Да что вообще Йошида Распутин там делал?! Главный вопрос вечера, наверное. Но одно неоспоримо: он действительно спас Илану.
Проблема чести.
Впрочем… глаза Леонида сверкнули. Он поглядел на дочь.
Стройная, тонкая фигура. Русые волосы волнами струились по плечам. Прекрасное лицо, обрамлённое сейчас стыдом и печалью. Тихая, скромная и нежная девушка. Амбициозному аристократу такая подойдёт – достаточно знатная, чтобы не уронить чести, и достаточно молчаливая, чтобы никогда не стать кем-то вроде Наины Распутиной. Скорее, третья рука для своего мужа, что беспрекословно подчиняется.
Необязательно устраивать войну и проливать кровь. Необязательно ссориться с Суворовыми, и необязательно подставлять спасителя дочери.
Можно просто потребовать с него взять «ответственность».
– Возможно, – заметил Медведев дочери, – скоро у меня появится зятёк.
***
– Проходите, господин Распутин, – солдат вернул отцу карточку-удостоверение.
Я глядел на него… с лёгким удивлением. Парень, перед тобой сам грёбаный глава рода Распутиных – тех самых Распутиных, чей герб красуется у тебя на спине и на входе в это здание. Его лицо знает весь мир, а он сам бывает здесь, похоже, постоянно…
Но парень всё равно потребовал карточку, пробил её по всем правилам и только затем пропустил нас. Не удивлюсь, если всё это время в нас целились какие-нибудь снайперы. Что это – паранойя уровня шапочки из фольги, или лучший в мире уровень безопасности?
Прежний Йошида никогда не видел это место изнутри, но отлично знал, что это такое. Главный штаб распутинских войск; кузница идеальных бойцов. Казармы, качалка, полигон и так далее. Словом, брутальный ультра-мужицкий клуб, где потные красные качки бьют друг другу морды под хриплые маскулинные стоны.
И всё это – ударные силы Распутиных. Впечатляет. Наверное.
Мы как раз проходили через двор, где именно это и происходило. Справа отжималось три десятка солдат, несмотря на глухую ночь; слева десять пар боролись, сцепившись в клинче и разбрасывая вокруг взрывы песка. Как видно, тренировки в этом месте не стихают ни днём, ни ночью.
– Так ты говоришь, – покосился я на Михаила, – что здесь нет ни единой девушки?
Главное – поубедительней изобразить расстройство в голосе.
– Забудь, – отрезал отец. – Это Третий Штаб, здесь само слово «девушка» под запретом, если это не часть задания.
– Сурово, – я вскинул бровь. – Наверное, у бойцов Третьего Штаба одна рука всегда накачана сильнее другой.
Михаил сердито сверкнул глазами.
– Неуместная шутка, – сообщил он. – Как и всё твоё поведение, Йошида.
Ну, прости, что разочаровал. Ты тоже не отец года.
– Ты должен испытывать гордость, – продолжал Михаил.
– За что? – искренне озадачился я. – За то, что какие-то спецназовцы носят на форме ту же картинку, что нарисована на стене нашего особняка?
– Это не «какие-то спецназовцы», – возразил отец. – Это одна из тех сил, что удерживают Распутиных на верхних позициях.
Вот как?
– А я думал, на верхних позициях род удерживаешь ты, – заметил я. – Всегда больше уважал личную силу, чем большую армию. Армия может предать, а сила всегда останется с тобой.
– Всегда уважал? – Михаил оглянулся. – Не помню, чтобы в детстве тебя сильно интересовали такие вещи.
В его взгляде мелькнуло подозрение. Так, лучше не развивать эту тему; не то, чтобы я боялся сболтнуть лишнее, но зачем делать проблемы на ровном месте?
– А что до меня, – отец, впрочем, махнул рукой, – то я силён, но один человек не сделает то, что может армия. Это – сила клана, такая же, как и я сам. И они не предадут. Они…
– …цепные псы клана Распутиных, что готовы кинуться и растерзать любого, кого укажет им хозяин, – кивнул я. – Ты это имел в виду?
– Именно, – Михаил либо не распознал сарказм, либо не захотел показывать, что распознал. – А если тебе недостаточно слов – вспомни, что происходило перед аукционом.
Ладно, уел. Может быть, эти мускулистые распаренные качки и выглядели немного карикатурно, когда боролись здесь, но там им понадобилось секунд пять-десять, чтобы положить мордами в асфальт всю банду Тиграна. Шутки шутками, но это действительно профессионалы.
…миновав широкий двор с тренирующимися бойцами, мы оказались в здании, чья архитектура больше напоминала тюрьму, а там поднялись на лифте на самый верх. Нас никто не сопровождал и, слава небесам, никто больше не спрашивал у Михаила карточку, иначе этот путь стал бы бесконечным – охрана стояла буквально через каждые десять метров.
Лифт щёлкнул и раскрыл двери.
– И посерьёзнее, Йошида, – одёрнул меня, Михаил, когда мы вышли. – Мне не нравится твой настрой. Он слишком…
– Живой? – я поглядел на него. – Было лучше, когда я лежал в коме?
– Я этого не говорил! – взревел отец, останавливаясь и разворачиваясь ко мне; солдаты даже бровью не пошевелили при виде этого.
Я развёл руками.
– Пойми, Йошида, – отец говорил тяжело, будто каждое слово не вылетало из его рта, а падало камнем. – Я рад, что ты вышел из комы. Рад, что ты так быстро восстанавливаешься, и телом, и разумом. Но всё же… ты поправился ещё не до конца.
