Главный хирург Н. Н. Бурденко - [21]

— Ученик — это не сосуд, который надо наполнить, а факел, который нужно зажечь, — любил цитировать Бурденко полюбившиеся ему слова древнеримского философа.

И он умел зажигать, прежде всего личным примером. Многие ученики Бурденко приходили к нему молодыми студентами и оставались работать под его руководством десятки лет.

Один из его учеников, профессор А. А. Арендт, вспоминал: «В каждом из нас Николай Нилович постоянно поддерживал чувство того «внутреннего беспокойства», которым сам был всегда преисполнен, — беспокойства за судьбу больного, беспокойства за правильность своих творческих исканий и обоснованность своих научных выводов».

В научных коллективах, которыми руководил Бурденко, всегда царила творческая атмосфера. В ее основе лежала железная трудовая спайка, то, что Николай Нилович назвал новым, необычным словом— «сорадование».

Один старый врач, побывавший как-то в Институте нейрохирургии, сказал:

— Ваш институт, Николай Нилович, напоминает мне мой любимый МХАТ: здесь все роли значимы, все здесь самые главные.

И это было действительно так. Бурденко уважительно относился ко всем членам коллектива, прислушивался к словам любого своего ученика. «Век живи — век учись» — этой пословице я следую всегда, — часто повторял он, — но с поправкой в конце: не умирай неучем!»

Пожалуй, лишь однажды он отверг рекомендации своих учеников и сотрудников. Произошло это, когда к какому-то празднику они прислали ему письмо, в котором просили чуточку больше заботиться о себе самом, щадить свое здоровье. Бурденко ответил шутливо, но категорически: «Не могу и не хочу быть «сенатором на покое»: для меня жить — это работать».

Большая дружба связывала ученого с красноармейцами из частей Московского гарнизона — он часто приезжал к ним, чтобы рассказать о новых проблемах медицинской науки и о перспективах развития хирургии, послушать красноармейскую самодеятельность, хоть ненадолго окунуться в знакомую атмосферу повседневной жизни и быта воинов.

Бурденко часто бывал и в рабочих коллективах, особенно на заводе «Серп и молот».

В то время на заводе были еще случаи производственных травм — они составляли четвертую часть всех случаев заболеваемости.

Медики заводского здравпункта обратились за помощью к хирургу Бурденко:

«Вы учите военных врачей, как помогать раненым, как правильно лечить ранения и боевые травмы. Научите нас, как правильно оказывать медицинскую помощь пострадавшим заводским рабочим».

Однако Николай Нилович взглянул на дело глубже. Он решил выяснить, почему так высока заболеваемость на заводе.

Профессор Бурденко организовал и возглавил комплексную бригаду ученых и врачей — специалистов по гигиене труда, промышленной санитарии, хирургии, терапии и т. д. Вместе с заводскими медиками члены бригады изучили условия труда в цехах, причины заболеваемости, выявили серьезные недостатки в организации производства и техники безопасности. Выводы бригады Николай Нилович передал дирекции и партийному комитету. На заводе внимательно прислушивались к этим советам; все они были затем выполнены — травм и болезней стало гораздо меньше.

Многому научил Бурденко и заводских медиков. Он разработал для них четкую схему организации медицинского обслуживания рабочих (впоследствии эта схема легла в основу методических указаний Народного комиссариата здравоохранения). Долгое время врачи из многих городов страны приезжали учиться, перенимать опьп здравпункта завода «Серп и молот».

…Бурденко работал много и напряженно. Заведующий кафедрой факультетской хирургии 1-го Московского медицинского института, директор Института нейрохирургии, профессор-консультант Военно-санитарного управления Красной Армии, председатель Ученого медицинского совета Наркомздрава СССР, депутат Верховного Совета СССР, многочисленные общественные нагрузки… Дел у него было великое множество — и для всего он находил время.

— Как это вы, Николай Нилович, все успеваете? — спрашивали иногда его сотрудники. — Как у вас на все хватает времени?

— А у меня сутки больше 24 часов, — отвечал Бурденко. И непонятно было, шутит он или говорит всерьез.

Его рабочий день начинался утром с традиционной пятиминутки в клинике или консультации в Главном военном госпитале (тогда он назывался Коммунистическим госпиталем), а заканчивался поздним вечером. Во всех домах в Долгом переулке, где жил академик (ныне улица Бурденко), горели огни, когда Николай Нилович возвращался с работы.

Поднявшись к себе, Бурденко выпивал стакан крепкого чаю и уходил в кабинет. Допоздна, до глубокой ночи не гас там свет.

Еще будучи студентом, Бурденко привык работать по ночам. Маститый ученый, академик, «старейшина советских хирургов» (на одном из научных съездов его избрали председателем Всесоюзной ассоциации хирургов) часто обращался к опыту других, читал и перечитывал солидные монографии, статьи в научных журналах, отечественную и зарубежную литературу.

Лишь около четырех часов утра оп наконец ложился спать — ложился, как старый солдат, здесь же, в кабинете, на жесткой кушетке. А ровно в восемь он был уже на ногах. Через полчаса его невысокую коренастую фигуру можно было видеть на Девичьем поле. Быстрым, энергичным шагом Николай Нилович направлялся в клинику. И вот уже идет «пятиминутка», рабочий день академика Бурденко начался…