Главный фигурант - [4]

Вагайцев понял, что дальше «крутить луну» бессмысленно, нужно рассказывать еще один анекдот про Брежнева и идти к Любомирову, который откажет наверняка.

– Иван, я хотел попросить тебя об одной услуге...

– Разобраться за тебя с делом Разбоева и шестью образованными им трупами, – уверенно закончил Кряжин. – Нет.

Вагайцев сник. Чуда не случилось. И он уже почти напряг ноги и уныло прогнутую спину, чтобы подняться, и стал обдумывать, как облапошить Любомирова, как вдруг мелькнул луч перспективы.

– И потом, Саша, как это возможно? – помедлив, Кряжин щелкнул зажигалкой и выбросил в кабинет облачко сизого дыма. – Ты расследовал дело, а обвинительное заключение будет готовить и предъявлять другой следователь. Как это?

Старший следователь Вагайцев сглотнул и сказал Кряжину, что это возможно вполне, если соблюсти все необходимые формальности передачи дела. И Кряжин знает об этом! – однако из-за нежелания оказать услугу товарищу по службе пытается найти в законодательстве, в котором можно найти как одно, так и другое, причину отказа.

– Там только предъявить обвинительное и направить дело в суд, – выбросил последний козырь Вагайцев.

– Вот ты говоришь: «только предъявить обвинение», – Кряжин поерзал в кресле и затянулся. – А ведь, коллега, это не так-то просто на самом деле. И ты зря утверждаешь, будто это дело пяти минут. Мне нужно вникнуть в фабулу, взвесить доказательную базу, уяснить роль каждого фигуранта...

– Не нужно ничего взвешивать! – воскликнул Вагайцев. – Куда ты собирался вникать? Во все уже вникнуто! Чем, по-твоему, я занимался десять месяцев?

– Вот это и есть тот вопрос, который вызывает у меня сомнения, – сознался Кряжин. – Дело в том, что я не знаю, чем ты занимался всего десять месяцев, расследуя аж шесть убийств.

– Там только предъявить обвинительное, – вторично использовал последний козырь Вагайцев, что уже прямо свидетельствовало о его шулерских повадках. – А регистрация, разумеется, пойдет тебе. Дело, с которым я работал почти год, пойдет тебе в актив, Иван Дмитриевич. Шесть трупов по всей Москве! Не кража сыра из буфета Госдумы, Кряжин, и не отбор лицензии у очередного банка! – И выражение лица Александра Викторовича приняло тот вид, который, по мнению его хозяина, должен был поставить в этом разговоре точку. – Я теще обещал... С женой... Ну? И бутылка настоящего «Хеннесси».

– И «Вдова Клико»?

Отпускник махнул рукой: «И оно, шампанское!..»

– И ящик «Миллера»?

Вагайцев, о скупости которого на Большой Дмитровке ходили легенды, стиснул зубы. Но деваться было некуда.

– Ящик в двенадцать бутылок, – попробовал выгадать четыре сотни он.

– Никак нет, – возразил Кряжин. – В двадцать четыре. Или ступай к Любомирову.

Вагайцев с минуту думал, после чего сказал: «Ладно. Хотя знаешь... В общем – ладно. Заметано».

Поблагодарил, хотя и скомканно – Кряжин виноват, сам все испортил, – и прикрыл за собой дверь.

Советник переместил сигарету в угол рта и склонился над телефоном с громкоговорящей связью. Такие обычно устанавливаются для проведения селекторных совещаний.

– Ну, так как?

– Ушам своим не верю, – раздался из телефона голос старшего следователя Любомирова. – Ты развел Вагайцева на бабки?! Я был уверен на все сто, что он скорее не уйдет в отпуск, чем начнет тратиться на чужое спиртное.

– И я не верю, – прозвучал из того же устройства голос старшего следователя Черкалина. – Это первый случай, когда Шурика «разбавили».

– Мне вот только последняя фраза... – встрял Любомиров. – Иван, что значит – «или ступай к Любомирову»?

Советник улыбнулся, потому что видеть его собеседник не мог. Но тут же улыбку убрал, потому что собеседник его хорошо слышал.

– Я бы мог назвать Харитонова, Ульникова, Мараева. Мог и Любомирова, что и сделал. Где мой коньяк?

– Уже несу, – Любомиров помедлил. – Один «Белый аист» от всех. Как и бились. Или сам зайдешь, когда свободен будешь?

– Вот поэтому я тебя и назвал! – уже не тая улыбки, бросил советник. – Именно поэтому! Чтобы через пять минут предмет пари стоял на моем столе.

И тут же был вынужден отключить связь, потому что в дверях снова появился Вагайцев.

– Иван Дмитриевич, я вот только сейчас подумал. А откуда ты знал, что мне осталось только обвинительное заключение предъявить? Кажется, я первый об этом не говорил.

Кряжин долго мял в пепельнице окурок. И через мгновение настроение Вагайцева было испорчено окончательно.

– Меня утром Смагин встретил, просил забрать у тебя дело. Я согласился.

А еще через мгновение он воссиял.

– Я пошутил. Купи теще на эти деньги абонемент в солярий в Гаграх.

Покрытую отпечатками пальцев шести «важняков» управления бутылку коньяка «Белый аист» советник отнесет домой, в квартиру в Большом Факельном переулке. Но пригубить и рюмки из нее ему так никогда и не удастся.

Глава первая

Как он тогда добрался до дома, Разбоев помнил плохо. Следует сказать больше – он вообще ничего не помнил. Из осколков прожитого вечера после целого дня мучительного похмелья вставали какие-то чудовищные, нереальные картины: то он сидел на какой-то лавочке. То в старой беседке Измайловского лесопарка выпивал с Гейсом, а потом Гейс изо всех сил бил его ногами в живот. Из этого следовало, что он, Разбоев, был с Гейсом сначала в мире, а потом Гейс был с ним в разладе.