Главный день - [29]

Богдан… Хм, Богдан Савельев в «колхозниках» с самого начала. Он тоже служил прапорщиком, но не в армии, а в МВД. Старинный знакомец Ивлева еще по Тыве, где отряд СпН МВД «Рысь» здорово выручил Генкину роту, ударив во фланг националистам во время Шагонарской операции. Там мужики и познакомились. С тех пор работают вместе, практически не расставаясь.

То есть коллектив подобрался дружный и достаточно опытный. Я поначалу было опасался, что на тренировках меня эти зубры раскусят. Но Ивлев где-то через неделю развеял мои сомнения, сказав после занятий по тактике:

— Ну ничего… Можно даже сказать — нормально. Видно, что ты хоть и не воевал, но подготовка какая-никакая есть. А теория вообще — отлично. Даже не думал, что у хохлов так контрактников дрессируют. Ты ведь у них сержантом был?

Я, в глубине души радуясь столь хорошей маскировке своих способностей, ответил:

— Старшим сержантом, на должности замкомвзвода.

— Угу… угу… ну, в принципе — соответствуешь. Еще с месяцок погонять, и будешь соответствовать полностью. Чем мы, собственно, и занимаемся, — после чего, повысив голос, обращаясь уже ко всем: — Вечером отрабатываем преодоление инженерных препятствий. А сейчас — обед.

Вот так и проходило мое повторное ученичество. Все было нормально, единственно, сильно угнетал тот факт, что я никак не могу связаться с Сосновским. Нет, он, конечно, в курсе был, на что и куда я иду, но один черт — скоро два месяца как нахожусь в этом мире. И ни одной весточки послать не могу. Благо еще Настя Брусникина нашлась, а то бы мне было совсем хреново. Спросите, а при чем тут Настёна? О, еще как при чем! Просто мне от нее письмо передали. Настоящее, в конверте. А привез его Васька — тот самый, который помощник Еремина. Он приехал к Ивлеву, но прежде чем идти к командиру, вручил конверт. Правда, перед этим почему-то заставил танцевать. Традиция тут, оказывается, такая есть: получил письмо — пляши. Внутренне подивившись столь экзотическим правилам, я потоптался на месте, руками изобразил «асса» и заполучил послание.

М-да… Содержимое письма вселило в меня самые радужные надежды. Мы ведь, пока ребята куковали в Михеевке, с Настёной о многом говорили. И с каждым днем я все отчетливее ощущал, что мне эта девчонка нравится все больше и больше. Да и я отрицательных эмоций у неё не вызывал. Даже, скорее, наоборот. А уж когда мы вроде как невзначай поцеловались, у меня крышу вообще сорвало. Но дальше поцелуев дело не пошло — все-таки полный дом народа, поэтому пришлось, как двум школьникам, только изредка держаться за руки. Блин, никогда не думал, что подобное держание может быть столь волнующим! И главное, с каждым днем я все сильнее чувствовал, что эта девушка в корне отличалась от всех моих знакомых барышень. Отличалась каким-то внутренним стержнем, трезвым взглядом на жизнь и… чистотой, что ли? Я точно сформулировать не мог, но отличие это четко ощущал, поэтому и дышал через раз, касаясь ее узкой ладошки.

А последней каплей стала картошка. Обыкновенная, жареная. Обычно готовкой занималась Мария, но тут Настя сама встала за плиту и, попробовав ее стряпню, я понял, что попал окончательно. Такую картошку, чтобы одновременно была хрустящая и сочная, могла готовить лишь моя бабушка. А когда она умерла, я на долгие годы остался без любимого блюда. Ни мать, ни тетка, ни мои многочисленные подружки и близко не могли повторить бабушкин шедевр. Но тут появилась Настя и раз — вот оно! В общем, тогда, держа вилку в руке и жмурясь от удовольствия, я для себя окончательно решил, что от добра добра не ищут. Где я еще такую найду? Чтобы красивая, умная, бойкая, смелая и в голове вовсе не тряпки, бабки или модные клубы. Да еще и готовит — пальчики оближешь…

Дело оставалось за малым — честно рассказать о себе. Рассказать и убедить перейти в мой мир, в качестве спутницы жизни. Но не сложилось. Сначала как-то не решался, а потом появился связной, и стало не до того. А перед расставанием я сказал, что обязательно ее разыщу. Только у Настёны получилось найти меня первой. И не просто найти, а передать письмо. И хрен с ним, что конверт был вскрыт, главное, что там, помимо слов, от которых голова начинала кружиться, был ее номер телефона…

Но вот позвонить я не мог. И поехать к ней не мог. Хорошо хоть написать ответ и передать его вместе со Шмелевым мне никто не запрещал. Хотя, блин, Цыган к матери ездил. Ивлев к семье на три дня тоже срывался. Даже Февраль к своей зазнобе в Ставрополь на побывку сваливал. Только мы с Чижом, как два салабона, безвылазно на хуторе торчим. С другой стороны, Генка пообещал, что по окончании курса он меня и к брату, и к девушке отпустит. Только это все может произойти не ранее марта. Да уж, дисциплина, однако. Против нее не попрешь…

Кстати, насчет дисциплины — вся затея с набором людей в «параллели» для разрешения своих проблем, при ближайшем рассмотрении, стала мне казаться совершенно невыполнимой. Я ведь думал, что тут партизанщина в полный рост, и поэтому подобрать нормальных ребят не составит особого труда. Мне представлялось, что «Вымпел» — это некая группа, человек в пятьдесят-семьдесят. Эдаких зубров и псов войны, которые собираются в основном для осуществления акции. А свободное от диверсий время проводят в тренировках или с семьями. Среди них я завожу знакомства, нахожу пятерых наиболее заслуживающих доверия, и мы за неделю все проворачиваем. После чего, с честно поделенными трофеями, они отправляются в свой мир, а я остаюсь. Ну еще переношу портал в другое место, чтобы даже следов не нашли, и начинаю жить как жил.