Главное задание - [22]

Просто счастье, что в этом мире нет иномарок. Ненавижу я все эти жестяные жрущие бензин коробки со всеми удобствами. Без них мальчики-мажоры никогда бы не отбили девчонок у хороших парней. У меня даже мелькнула странная, почти шизофреническая мысль – а может, мне не стоит возвращаться обратно в мой мир? Ну что хорошего у меня там есть? Типовая холостяцкая квартира в спальном районе, недописанная диссертация, друзья-женатики, которые только и думают о том, как бы заработать, скучные воскресные пикники с банальным шашлыком, водкой и дурацким натужным весельем? А здесь у меня есть Франсуаз. Такая милая, такая тоненькая, такая мягкая, такая ароматная, такая глазастая, такая заботливая. И воздух здесь чистый, и еда вкусная, а слово «лох» не является ругательством. Плюнуть на все, забыть о прошлой жизни, о том, что я неудачник, что я не удержал Вику, что моя жизнь всего лишь пустое сидение за компьютером, сон и еда?

Но смогу ли я забыть о том, что по ту сторону реальности есть белые ночи, купол Исаакия, Дворцовая площадь, длинный коридор филфака, по которому я так любил прохаживаться, когда был студентом? Александро-Невская лавра, в которой меня крестили, школа на Петроградской, где я учился, Пискаревка, где лежат вместе с сотнями тысяч ленинградцев мой прадед, два младших брата моего деда и две его сестры, умершие зимой 41-ого?

Да уж, есть над чем подумать, мать его тру-ля-ля!

Пережевывая свои печальные воспоминания, я добрался до замка. Картинка была вполне живописная – замок Гранстон оказался образцовым замком с высокими стенами, зубчатыми башнями и высокими шпилями. Он стоял на вершине холма, и к его воротам вела обсаженная серебристыми елями широкая дорога. В воротах стоял один-единственный стражник. В левой руке он держал здоровенную глевию, в правой – дымящуюся курительную трубку. Когда я почувствовал запах табака, у меня все внутри перевернулось.

– Стой, лох! – крикнул стражник, направляя на меня острие глевии. – Дальше идти нельзя.

– У меня дело к госпоже баронессе, – ответил я, втягивая ноздрями пахнущий табаком воздух.

– У тебя? Ты на себя посмотри, чудак! – Он затянулся, выпустил замечательный сизый ароматный клуб дыма. – Так я тебя и пустил в замок.

– Слушай, приятель, у меня совсем нет настроения спорить с тобой. Я действительно пришел по важному делу. Я знаю, что случилось с бароном Томасом Гранстоном и хочу поговорить с баронессой.

– Не хочешь свою куртку продать? – внезапно спросил стражник.

– Не горю желанием.

– Сто дукатов дам.

– Увы – товар эксклюзивный, скидки на него не предусмотрены.

– Чего?

– Да так, ничего. Закрыли тему, куртка не продается.

– Интересно знать, где ты такой дорогой курткой разжился, – продолжал стражник. – Может, ограбил кого?

– Тебе-то какая разница, милейший? – Я уловил в тоне стражника жгучую зависть: на нем самом было надето что-то несусветное, некий безобразно сляпанный из ржавой проволоки и засаленного войлока гибрид кольчуги и стеганого тегилея. – Так как насчет встречи с баронессой?

– Нет, не можно, – тупо заявил он. – Почем я знаю, что ты не врешь про барона?

– Эх, приятель, я сейчас жалею, что не захватил щит барона, который нашел рядом с телом. Там была гроздь винограда. Герб Гранстонов?

– Ну и что? Можа, ты где этот герб видел.

– Ладно, приятель, последняя попытка. Ты читать умеешь?

– Не, не обучен.

– А есть кто в замке, кто умеет читать?

– А как же, конечно есть. Капеллан наш, отец Вильмон, да и сама баронесса и писать и читать умеет.

– Вот и славненько. – Я вытащил из сумки предсмертную записку барона. – Позови капеллана, дам я ему один месседж зачитать.

– Чего?

– Того, деревня! Капеллана позови, говорю.

– Ладно. – Он наконец-то соизволил вынуть трубку изо рта, перекрыл вход в замок железной решеткой с зубьями, навесил изнутри замок. – Жди тут.

– И табачок захвати! – крикнул я ему вдогонку. – Я у тебя куплю, если продашь.

Цербер вернулся минут через пятнадцать с сухоньким старичком в коричневой рясе. Я с поклоном вручил старику записку барона. Старик взял записку, держа в вытянутой руке начал читать, беззвучно шевеля губами, а потом затрясся весь и порывисто повернулся ко мне.

– Где ты это взял? – заикаясь, спросил он.

– На теле барона. Я пришел выполнить его последнюю волю, отдать кольцо баронессе.

– А кольцо?

– Здесь. – Я показал свою руку с кольцом на пальце. – Узнаешь, благочинный?

– Воистину чудо чудное! – Капеллан еще несколько секунд таращился на меня, потом крикнул стражнику: – Открывай ворота!

– Табак принес? – осведомился я у стражника, который возился с запорной решеткой.

– Мало у меня, – промычал он. – Если только завтра придешь.

– Сколько возьмешь?

– Пятьдесят соверенов за унцию.

– У тебя что, настоящий «Дрюм»? – возмутился я. – Небось, махру палишь. Побойся Бессмертных!

– Не хочешь, не бери, – отрезал стражник. – Или давай меняться: ты мне куртку, а я тебе десять фунтов табаку, самого лучшего.

– И полцарства в придачу, – добавил я. – На Кавказе есть Кура, на Куре стоит гора, на горе сидит грузин по фамилии Обломидзе. Тебе к нему. Фигу тебе, приятель, а не куртку. Я лучше курить брошу.