Главное – выжить - [42]

Никогда и никто не слышал от него, чтобы он с кем – то ругался. Но достаточно было только его строгого взгляда, и хулиганы сразу отходили в сторону. «За его спиной как за стеной», – говорили все, кто его знал.

Под натиском его любви не устояла и Галя Снежко. Она долго присматривалась к молодому человеку и неожиданно для всех ответила ему взаимностью. У них родилась красавица дочь, – Настенька. Она было копией Гали Снежко. Но по характеру вся в папу, – такая же целеустремленная, борец за правду, и всегда добивалась своего, как и Николай.

– Вот видишь, и ты дождалась семейного счастья, – говорила ей средняя сестра борец за правду Ира Снежко. Та самая Ира, которая потеряла мужа в пожаре. – Да, запомни одну вещь: мы никогда не будем одни! Никогда! Вот я, хоть и вдова, оставшаяся с двумя детьми в тридцать один год, никогда не была одна. У меня и сейчас отбоя от мужчин нет. Было бы желание! Одной, конечно, детей тяжело воспитывать, но я замуж больше не пойду, не хочу! Я своего Володьку никогда не предам. Я его одного всю жизнь любила, люблю и любить буду. И вот что я тебе еще скажу, сестра: только тогда и понимаешь, что ты любила по – настоящему, когда теряешь своего близкого. А пока он с тобой рядом, ты не задумываешься об этом и совсем не бережешь его.

Ира говорила это и плакала, выпивая очередной стакан водки.

– Ира, а когда ты успела пристраститься к водке? Ты же раньше никогда не пила? Ты же все время спиртное терпеть не могла? – спрашивала сестру Галя, расширив глаза от удивления.

– А кто сказал, что я пью. Я так, только балуюсь. Ты ничего такого не подумай. Я ведь сильная, я, – справлюсь. Представь, в тридцать один год остаться вдовой с двумя детьми. Это очень тяжело! Мама с папой помогают, конечно. Только мне все равно трудно! Что там говорить, невыносимо трудно мне без моего Вовки!

И она опять зарыдала, налила себе зеленого змея в стакан и залпом опять выпила.

– А ты слышала, что у Оли нашей Женька тоже пьет? – спросила осторожно Галя. – Как – то странно получается: тот, кто никогда не пил, вдруг стал любить эту заразу. За что, спрашивается? Вот ты за что ее любишь? – продолжала спрашивать младшая сестра.

– Да не люблю я ее треклятую. Она мне забыться помогает, понимаешь? А Женька, он был алкаш, просто никто не знал. Мой Володя говорил, что, когда они у мамы за столом сидели, помнишь, еще в самый первый приезд на Новый год, он со всеми за столом не пил. А когда мой Вовка в туалет пошел, то случайно увидел, что Женька с горла прямо в туалете хлещет! Он говорит, что чуть не убил тогда Женьку за это. Мы, конечно, ничего тогда Ольге нашей не сказали, потому что она беременная была. Так что он скрытый алкоголик уже давно! А я водку не люблю, она мне забыться помогает, понимаешь? – повторяла Ира.

– Нет, не понимаю.

– Да, пошла ты! Ты с мое хлебни, тогда узнаешь! – кричала на сестру Ира.

«Господи, не дай Бог так заболеть! – думала младшая сестра. – Может и правда Ире так легче становится? Вот только на работе это сказывается. Она нигде из – за этой своей болезни не задерживается.».

Работала Ира Снежко председателем крайпотребсоюза, оттуда ее выгнали за пьянку. Теперь вот на заводе «Поршневых колец» в литейном цехе работает. Говорит, что хочет раньше на пенсию уйти.

«Конечно, это просто отговорки и не от хорошей жизни она туда попала. И уборщицей подрабатывает тоже не от хорошей жизни. Конечно, одной тянуть двух детей очень сложно, да и на хорошей работе удержаться с такой пагубной привычкой тоже нелегко! И трудности в жизни появляются, из– за того, что она алкоголик. А женский алкоголизм неизлечим, так все говорят! И то, что водка забыться помогает – это самообман! – думала Галя, глядя на среднюю сестру.

Ее раздумья прервал какой – то шум во дворе. Дверь широко распахнулась и на пороге перед сестрами оказалась Ведьма Гундосиха. Она ужасающе хохотала на весь дом, и девушкам от ее смеха стало не по себе.

– Что испугались? – закричала лохматая старуха. – Сбываются мои предсказания, скоро и Ольга к вам присоединится. Хапнула она от своего красавца, как я и говорила.

И безобразно смеясь, она с силой стукнула дверью и убежала…

Глава 24

– Катя, доченька, я больше не могу жить с папой, – плакала Оля Снежко. – Я устала с ним бороться. Я устала от его пьянок. Я все ему оставляю: и коттедж, и машину, я хочу уехать от него к маме в Шпаковку. Права была Гундосиха, что наплачусь я со своим красавцем. Вы уже выросли: и ты, и Миша. Я больше не могу так жить. Я с ним расстаюсь, – говорила плачущая Оля. – Вы вправе выбирать сами, с кем вам остаться жить, вы уже взрослые.

У Оли Снежко и у Жени Черкашина было двое детей: красавица шатенка дочь Катя, и белокурый, кучерявый, как с октябрятского значка, мальчуган, вылитый маленький Ленин, – сын Миша.

– Мамочка, я еду с тобой в Шпаковку, – поддержала маму Катя. – Я терпеть пьянки тоже не собираюсь.

– Ма, а мне очень жалко папу, – сказал Миша. – Но я тоже еду с вами, – добавил он. – Мне тоже его пьянки надоели.

На следующий день они втроем с одним чемоданом выехали из Горькой Балки к бабушке и дедушке в Шпаковское. Коттедж и все, что Оля Снежко наживала своим честным, долгим трудом, она оставляла своему любимому Жене Черкашину. Она оставляла любимое село Горькую Балку с тяжелым сердцем, потому что она оставляла в этом красивом южном селе свою молодость, свою любовь и свои неоправданные надежды. Она оставляла там свою любимую подругу Лиду Николаенко.