Главное - воля! - [4]

Ольга.

Татьяна.

Мария.

Анастасия.

Алексей!

Имена — как удары. Как молот, крушащий Печати Судного Дня.

Знать свою судьбу — страшно. Знать судьбу своих близких, и быть не в силах…

Или — в силах?

Аликс всегда верила в свою Звезду, в Высокую Судьбу… И вот — это.

Спасти себя, любимого, детей — и ещё миллионы, десятки миллионов. Жизни людей, сожранных — в той, УЖЕ ПРОШЛОЙ Реальности — двумя Мировыми и одной Гражданской, Коллективизацией и Террором, Перестройкой и Реформами… Может ли быть судьба выше?

Но кто тогда эта бесстыжая женщина? Ведь не пристало ангелам божьим вселять себя, подобно бесам, в тела человеческие, творя одержимых? Или — пристало? Или такими и должно быть пророкам и мессиям? Но даже и так — почему не чистый ангел, а вот такая, многогрешная?

"Ты о грехе-то не очень, а то и я чего-нибудь припомнить могу. Распутина, например…"

"А кто это?"

"Да был один такой… Мужчина твоей жизни, можно сказать…" — Елка мысленно представила, как собирает все, известное ей о Гришке, в один большой грязный комок, и швыряет его в голову этой… принцессе. Материализовавшийся прямо в воздухе небольшой томик в кожаном переплете с непристойной инкрустацией, коротко блеснув золоченым обрезом, канул в сумрак. В ответ, разрывая в клочья густую тень, прорвался всплеск чистой ярости — как кинокадр: волна огня катится по туннелю.

"Это ложь. Я не могла докатится до… до ТАКОГО".

"А после четырех дочерей и сына, больного гемофилией? Такое испытание могло свести с прямого пути кого угодно — а ты всегда была слишком уж… экзальтированна в религии. Но нам сейчас нужно думать не об этом".

"Да. Но ты, я вижу, не уверена?"

"Я вполне уверена, что никаких Витте, Родзянок, Гучковых и прочего либерального мусора России не надобно. Хватит уже два раза в одну и ту же воду ходить! Сначала Витте, потом Чубайс, сначала Пуришкевич, потом Жириновский, сначала свора великих князей, потом свора олигархов… Да, извини, конечно же, ты их не знаешь. Лови" — ещё три блока летят через сумрачный туннель, один из них раскрывается в полете, трепеща страницами в спертом воздухе.

"Понимаю. Действительно, Витте и этот ваш… Чубайс… в чем-то похожи. Очень".

"Именно. И меня это наводит на очень нехорошие подозрения. Но… это тоже может подождать. А вот новые принципы Государства Российского ждать не могут. Лозунг "Самодержавие, Православие, Народность"… устарел ли он? И… взамен-то что?"

6.

С каждой секундой этого невероятного разговора в сумраке широкого тоннеля, перегороженного стеной густой тени, обстановка странного помещения и облик собеседницы проступал все четче, и Елка уже почти разглядела свою визави, высокую, болезненно-красивую женщину в белом…

Но тут в её комнату кто-то вошел, и требующую абсолютной сосредоточенности беседу пришлось прервать. Оказалось, фрейлина видела, как невеста цесаревича проснулась, и тут же отправила сообщение Ники — он примчался радостный, и сразу же обрушил на Елку сентиментальный водопад, среди которого промелькнуло и зерно здравого смысла: императору было намного хуже, и он начал готовить бедняжку цесаревича к тому, что ему придётся царствовать не через много лет, а уже сейчас, немедленно. Царя мучил сильный горловой кашель, но теперь занятия будут каждый день, отец будет объяснять. У бедного Ники ото всего этого опадал по телу холодный страх — и так страшно, и так больно сердцу, что голова ничего не воспринимала.

Елка передала нить беседы целиком в руки Аликс — та обрадовалась, как ребенок! — и занялась ревизией своих знаний об эпохе последнего царя из династии Романовых. Их оказалось слишком много — и одновременно слишком мало. Слишком много легенд и мифов и слишком мало подробностей.

Ладно, коли так… Два пас — в прикупе чудеса, как сказано в одном романе.

Бой покажет.

7.

Эту ночь император вовсе не спал, к утру ему стало хуже, и всех слетевшихся в Ливадию великих князей, княгинь и княжон — у-у, воронье ненасытное! — собрали у него. Неофициально, но — прощались.

Елка — или все-таки Аликс? тело-то, никуда не денешься, таки её — окрепла достаточно, чтобы присутствовать. Её не стеснялись — родичи жениха считали, что она русским не владеет, а потому не сможет понять, что твориться вокруг. А вокруг творились интриги, и направлены они были против Николая — а значит, и против неё!

— Мой сын не способен править Россией! Он слаб и умом, и духом, — заявляла Мария Федоровна во весь голос. — Вчера он залез на крышу и кидался шишками в прохожих на улице! И это — царь? Нет, это не царь! Мы все погибнем с таким императором! Послушайте меня, я же ведь мать Ники и кому, как не матери, лучше всех знать своего сына? Вы хотите иметь на троне тряпичную куклу?

Её сразу же поддержали родственники — хором. И тут же, как черти из табакерки, полезли "претенденты на престол" — великая княгиня Мария Павловна из дома Мекленбург-Шверинского уже пихает к престолу своих отпрысков — Кирилла, Бориса или Андрея Владимировичей, сынов великого князя Владимира Александровича, третьего сына Александра II. Но их тут же оттерли в сторону, поскольку, во-первых, рождены от лютеранки, а во-вторых, есть кандидатуры и посерьезней: великий князь Николай Николаевич-младший, генерал-инспектор кавалерии — это для тех, кто повоинственней, ищущих твердой руки. И шестнадцатилетний великий князь Михаил Александрович, младший брат Николая — он-то легитимен во всем, кроме даты своего рождения. Ах, как жаль, что он родился младшим…