Главная последовательность сна бабочки - [19]

Убеждаюсь, что зрение меня не подвело, действительно стволы деревьев и есть даже подсохшие, пролежавшие явно не один день. В этот момент, после очередного болезненного удара пальцем о преграду, мне приходит в голову блестящая идея, одень наконец таки обувь. Как еще не накололась на что нибудь, непонятно. В качестве обуви использую geta (下駄) рулевого, быстро скакать вроде бы не нужно, а трепать плетеную обувь по камням не слишком разумно. Да и от острого сучка, деревянная платформа geta защитит гораздо лучше. Рубить мокрое дерево в темноте, то еще удовольствие, но я ограничивалась лишь минимумом, необходимым чтобы лесины можно было выворотить и отволочить в заранее присмотренное местечко. Привычное к тяжелой работе тело, хоть и жаловалось на голод противным ноющим чувством в желудке, но постепенно у присмотренной ямы выросла целая гора стволов. Заодно вдали от линии прилива, удалось набрать всякой мелочи, в том числе и сухие пучки водорослей и травы. Нет, этот берег явно не пользуется у местных популярностью. Ладно, моим планам это нисколько не мешает, а наоборот. Все тем же топором углубляю и расширяю яму, точнее промоину идущую к морю. Теперь сначала сухие палки, на них водоросли, а сверху, домиком, снова палки и прутики потоньше. Остается сбегать за спичками и в наступившей ночи вспыхивает костерок. Пробежавшись по берегу, собираю еще палки и ветки кустарника, и сухие и зеленые. Сушняк сразу летит в уверенно взявшийся огонь, а зеленые ветки складываю пока в сторону. После очередного рейса в кусты, наступает пора более толстых сучьев, срубленных со стволов, хворостины уже сгорают моментально. Сначала разделываю наиболее сухие деревья, а потом уже все подряд.

Задача с разведением огня решена более чем успешно, я решила воспользоваться неожиданно предоставившейся возможностью. В итоге залезаю в лодку с целым пучком зеленых прутьев. Свинки-свинки, хорошие свинки, я иду к вам. Очень выручает то, что туши почти полностью разделаны. Так что снятая кожа отправлена на дубление, отдельно сложены сало, пластины ребер, окорока, лопатки, ножки и головы. Внутренностей нет вообще, видимо получатель груза сам не занимался колбасами. Так, напряжем совместные познания в кулинарии, сало хранится неограниченно долго, достаточно его посолить. В итоге ящики с ним отправляются за борт, а чтобы не унесло, содержимое от души придавливается подобранными на берегу камнями сверху. Делаю перерыв, добавить в огонь уже целые стволы. Теперь остальное, ребра незатейливо нанизываются на веревки и тоже летят в соленую воду, общая идея, закоптить. Ну а что из этого получится, там будет видно. А вот остальное… Ладно, пока просто жаренное мясо, продукт очень редко достававшийся девочке. Так, тут кроме родного типично примитивного Shintō, тут есть еще более поздний Bukkyō (仏教) [Буддизм], принесенный из Chūgoku (中国) «центра мира» [Китая]. Согласно ему убивать живых существ, особенно животных, недопустимо, вот почему мясники eto. Очень правильная религия, мяса мало, на всех не хватит, пусть быдло жрет траву. Заодно от такой диеты человек обязательно тупеет, ага «просветляется» по их словам и управлять им становится гораздо проще. Для полноты картины вспомнилось еще Shinkyō (新教) «обновленное учение», не так дано принесенное страшными черными кораблями. Но тут познания девушки заканчиваются. А пожарю ка я мясо самыми простым способом. Нарезать некрупные куски из того что без костей и насадить на палки выполняющие роль шампуров kushi (串). Остается засунуть готовые шампуры в ведро с морской водой. И напоследок, ножки, как и сало, топятся с грузом камней, прямо в ящике.

Теперь снова к костру, в него отправляются последние коряги, самые толстые и сырые. Ну это уже не важно, поскольку бревнышки засунутые в прошлый раз, уже вовсю занялись. Наоборот хорошо, будет много дыма. Снова возвращаюсь к лодке и тащу к костру весла, но не для того о чем вы подумали. Они послужат отличными опорами для коптильни, только вкопать. Примерно полчаса возни и немного в стороне от огня, как раз там куда начавшийся легкий ночной бриз гонит дым, расположились гирлянды ребер. Настало время пристраивать над огнем капающие водой палки с кусочками мяса. Даже я прежний, изнеженное дитя развитого мира, прекрасно знаю что жарить нужно над углями, а не над пламенем. Но мяса слишком много, а угли когда еще образуются. Так что ничего страшного, поправляю бревно и пристраиваю к нему сплошной ряд прутьев. А вот вниз, к нагребенным углям, отправляются два имеющихся керамических горшка donabe (土鍋), захваченных еще из дома и чугунный agemono nabe (揚げ物鍋, «горшок для жарки») нашедшийся на борту.

Горшки наполнены костями с кусками мяса и небольшим количеством риса. Все это я опять же залила морской водой, только сейчас сообразив, что единственный имеющийся у меня источник воды пресной, это небольшой бочонок в лодке. Так что она пойдет только в чайник, их у меня уже три. Маленький домашний, и два больших трофейных, еще один тоже нашелся в лодке. Завариваю я только один, маленький.

На какое то время просто замираю у костра, впервые за весь день не нужно куда то бежать, что то делать или чего то ожидать. Присаживаюсь на притащенный раньше тюк с вещами и прикрываю глаза. От костра идет равномерный жар, спине немного прохладно, но в общем комфортно. Тихо гудит пламя, побулькивает вода в горшках, шуршит прибой, шелестят листья. Начинает клонить в сон, приходится открыть глаза. Над головой черное-черное небо, усыпанное мелкими точками ярких звезд. Может быть одна из них моя родная, а может я в действительности пришел из другой реальности. Это уже неважно, жить надо здесь и сейчас, пусть я теперь и озабоченная малолетняя девочка. Впрочем долго размышлять о смысле жизни не приходится, шампуры нужно регулярно макать в морскую воду и поворачивать, да и еда в горшках готовится на удивление быстро. В итоге я умудряюсь сожрать целых два горшка, запивая получившуюся супокашу чаем и ставлю то же самое блюдо готовиться снова. Жареного мясо съедаю только пару кусочков, просто чтобы убедится что оно готово. Угли уже достаточно хорошо прогорели, и я сгребаю их в одну сторону, после чего намечаю неглубокую канавку, закидываю в нее ножки и засыпав их мелкими камешками сдвигаю угли обратно. Нахожу и притаскиваю еще пару коряг, новая порция еды в горшках уже готова. Убираю горшки, закидываю коряги, на то чтобы пожарить еще порцию мяса сил уже нет. В итоге уношу приготовленное и все ненужные вещи обратно в лодку и в ней же укладываюсь спать, благо скамьи в надстройке вполне годятся как спальные места. На них даже циновки есть и стоит голове коснуться этой циновки, сознание как будто выключается.