Главная антироссийская подлость - [140]

Чтобы было понятно, о чем речь, дам две справки о численности польских офицеров в лагерях УПВИ, которые подписал майор Сопруненко 2 и 3 марта 1940 г.[287] _[288] Они нам пригодятся и позже, но пока обратим внимание на то, как разбивает пленных по званиям этот майор:

Из этих двух справок о численности видно, что сухопутный Сопруненко плохо разбирается, кто есть кто в военном флоте, особенно польском (американцы говорят, что для того, чтобы утопить польский военный флот, его нужно спустить на воду). Но Сопруненко не только не смешивает генералов с остальными офицерами, как он это сделал с поручиками, подпоручиками и хорунжими, но даже не объединяет их с адмиралом.

А что мы видим в «письме Берии»? В таблице строки укрупнены, что разумно и допустимо. Но чиновник никогда и ни в каком случае не объединил бы вместе генералов не то что с подполковниками, но даже с родственными им папахоносителями – полковниками. Даже если бы он подсчитал всех офицеров одним числом, то обязательно выделил бы из них генералов. Тем, кто меня понял, объяснять ничего не требуется, а кто не понял, тому и трудно объяснить, что в глазах военного, да и просто чиновника, генерал – это такой штучный товар, что его с массовым товаром никогда не смешивают.

Еще один момент такого же рода. В «письме» написано, что 14 736 офицеров и т. п., вместе с 18 632 сидельцами тюрем «являются закоренелыми, неисправимыми врагами советской власти», но расстрелять предлагается не всех, а только «круглое число» из них: 14 700 из 14 736 офицеров и 11 000 из 18 632 заключенных. Не только реальный Берия, но и любой мелкий чиновник такую глупость никогда бы не подписал, поскольку это все равно, что самому напроситься на нагоняй в сопровождении ехидного вопроса: «Ты что, Лаврентий, 36 неисправимых врагов‑офицеров и 7632 неисправимых преступника собрался у себя на даче и за свой счет содержать?» Ведь в письме не только определено, что они поголовно неисправимы, но и намека нет на то, как отбирать из этих «совсем неисправимых» «немного неисправимых». Реальный чиновник написал бы: расстрелять всех.

А фальсификаторы подыгрывали полякам. Дело в том, что в тюрьмах сидели не только поляки, а собственно поляков было как раз около И тыс. Если написать «всех», то получится просто «сталинский террор», одинаковый для всех, а полякам, чтобы отделить Польшу от России, очень важно было показать, что это не «сталинский террор», а «москальский», т. е. направленный только против поляков как таковых. И фирма «Пихоя & К°» этот польский заказ выполнила – и подчеркнула, что среди офицеров 97 % поляки, и написала, что в тюрьмах предлагалось расстрелять только поляков. Получилось, как и ожидалось, глупо, но фирма «Пихоя & К°» старалась. Это видно.

Теперь давайте рассмотрим практический смысл «письма» Берии, ведь настоящий Берия обязан был что‑то хотеть, если бы писал его. Цель очевидна – убить 25 тысяч поляков. Но средство?! Зачем для этого нужна эта «тройка», если, как утверждают геббельсовцы, Сталин и Берия что хотели, то и делали. Бригада Геббельса утверждает, что эта «тройка» решила расстрелять поляков, а на основе этого решения заместитель Берии Меркулов подписал и послал в Смоленское, Калининское и Харьковское УНКВД «списки‑предписания», на основании которых поляков и расстреляли. Так зачем было этот забор с «тройками» городить – Берия что, сам не мог эти списки подписать? Ведь даже в 1937–1938 гг., когда приговоры «пятой колонне» выносили реальные «тройки», подписей членов этих «троек» никто не видел, поскольку они стояли только в протоколах их решений. А для исполнителей приговора посылался приказ, подписанный только председателем тройки, и выписки из приговора, заверенные делопроизводителем.[289] Для тех замыслов, которые геббельсовцы приписывают Сталину и Берии, создание каких‑то «троек» бессмысленно, а бессмысленность письма – это признак его подделки: реальный Берия не стал бы подписывать бессмысленное письмо, а реальное Политбюро – его читать.

Следующее, что бросается в глаза, – Берия предлагает создать рабочий орган («тройку»), но не поручает ему никакой работы. Вот собралась эта «тройка» на свое заседание, а что ей на нем делать? Уголовного дела – нет, обвинительного заключения – нет, есть только справка.[290] Лебедева сообщает, что это такое: «В марте начинается интенсивная подготовка к осуществлению операции по полной «разгрузке» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей. Их управления получили приказ срочно закончить оформление всех учетных и следственных дел и направить в УПВИ специальные справки‑предписания.

Форма их была получена 16 марта от заместителя наркома внутренних дел В. З. Кобулова. Она была озаглавлена «Справка по личному делу № на военнопленного (фамилия, имя, отчество)» и состояла из четырех граф. В них указывались год и место рождения человека, его имущественное и общественное положение, время взятия в плен, лагерь, где содержится, должность и чин в польской армии, полицейских, разведывательных и карательных органах. Последняя графа – «заключение», по‑видимому, предназначалась для внесения в нее решения по делу военнопленного»