Главарь отморозков - [12]

Несмотря на мою, мягко говоря, недобрую отповедь, лейтенант Хачатуров ответил спокойно, без всякого вызова:

– Первое, и самое главное – мы привезли с собой четыре «беспилотника». Два вертолетного типа – разведывательные, два – самолетного, несущие боезаряд – ракетоносцы, по две ракеты под крыльями каждого.

– Для самолетных разве не нужна взлетно-посадочная полоса? – спросил я, неназойливо показывая, что уже имел дело с «беспилотниками».

– Посадку они в состоянии производить на грунт, желательно без встречных больших камней, а запуск производится с катапульты. Катапульту мы доставили. Это самый тяжелый из наших грузов, но она сборно-разборная и легко транспортируется на руках. А самолеты – самые, грубо говоря, «вертлявые» из современных «беспилотников». Специально конструировались для полетов в горах, где без маневренности не обойтись. У них, как у современных «взрослых» самолетов, изменяемое направление тяги двигателей и изменяемая стреловидность крыла.

– Надеюсь, еще при моей жизни мой взвод будет заменен на роботов… – заметил я вполне серьезно. – Только я тогда уже не взводом должен буду командовать или вообще в отставке буду. Как считаешь, Валера, возможен такой вариант, когда роботы сменят обычных солдат? И моих, и твоих подчиненных тоже?

– Что касается моих, то едва ли. – Лейтенант Хачатуров не понял, всерьез я говорю или пошутил. – Если моих от службы освободят, кто будет роботов для армии создавать? А вот взвод спецназа заменить, я думаю, возможно, хотя и… не так скоро…

Валера тщательно подбирал слова, избегая личного обращения, потому что не понял еще, как ко мне обращаться – на «ты» или на «вы». С одной стороны, я с ним на «ты» разговариваю, но в данном случае я его прямой командир. А Хачатуров, видимо, не знает, что к командиру роты, например, командиры взводов спецназа ГРУ тоже обращаются на «ты», хотя ему непосредственно и подчиняются. Здесь разница, видимо, в том, старший офицер перед тобой или младший[11].

– Да, – согласился я, – говорят, демографическая ситуация у нас такая, что служить в армии скоро будет некому. Но замена готовится хорошая. Разведку теперь уже ведут «беспилотниками», скоро военная разведка в современном виде себя изживет. Придется перестраиваться или вообще ликвидировать род войск…

– Наверное, все же в последнюю очередь, – немного подумав, произнес лейтенант. – Вы еще успеете послужить, товарищ старший лейтенант. – Он все же определился с простой формой обращения.

– Давай сразу на «ты» переходить, – предложил я. – Разница в возрасте у нас небольшая. Тебе сколько стукнуло?

– Недавно тридцать шесть исполнилось. А тебе?

– Мне… Мне на десять лет меньше. А что же ты в таком возрасте, а все еще в лейтенантах? Ровесник нашего начальника штаба, пора уже майором быть.

– Я не собирался стать военным, тема моих разработок заставила. Просто присвоили звание, когда докторскую диссертацию защитил.

– Докторскую! Так ты, выходит, профессор?

– Есть профессоры по званию, есть профессоры по должности, – объяснил Хачатуров. – Ученого звания у меня нет, кроме докторского. А по должности я еще только доцент кафедры робототехники в Военно-инженерном университете. А как лейтенанта присвоили, сказали, что придется год отслужить в научной роте. Но при этом преподавать разрешили, как прежде. И даже рекомендовали лекции читать в гражданской одежде, потому что большинство моих слушателей старшие офицеры и не стоит перед ними звание показывать.

– Все равно, ты специалист по роботам. Это для нас всех – профессор. Значит, такой и будет у тебя позывной. А второй лейтенант?

– Леонид Неумыволнов… Он специалист по радиоэлектронной борьбе. Кандидат наук. Тоже привез на испытания приборы, которые в рюкзаке умещаются. А раньше требовали себе отдельную машину, грузовик. Техника шагает быстрее нас… Мы ее только догоняем…

– Это – да, простому мотострелку или военному разведчику за ней не угнаться, – с легкой горечью в голосе признал я. – Надо полагать, в ближайшем будущем нас всех заменят.

– Я же говорю, вас, скорее всего, в последнюю очередь.

– А в первую кого?

– Летчиков и танкистов, ракетчиков, в значительной степени – саперов. Сейчас уже в Нижнем Тагиле испытывают беспилотную «Армату». Еще с экипажем на вооружение танк не поступил, а уже следующее поколение готовят. И получится так, что сидит человек за пультом в Москве, в штабе, и управляет танком, воюющим где-нибудь в Сирии. Несколько мониторов ему всю обстановку показывают, и прицелы перед глазами. Воюй в свое удовольствие. Аналогичные же системы разрабатываются для самолетов. Летчик не в состоянии выдержать определенные перегрузки, есть предел человеческих возможностей. Он или умрет от них, или, в лучшем случае, потеряет на время сознание. А «беспилотник», управляемый с земли опытным пилотом, на которого нагрузки издалека не распространяются, при современном уровне развития авионики сможет выполнять такие фигуры высшего пилотажа, которые человеку недоступны. Это главная особенность боевых самолетов-роботов. Роботы-саперы уже давно используются. И как тральщики территорий, и в других вариантах, и даже занимаются установкой мин. Да и сами современные мины уже давно стали роботизированными системами. Если знаешь, еще в Афганистане начали использовать мины «Охота», которые отличали животное от человека. И никто не мог догадаться, как такая мина работает. Только когда Советский Союз развалился, на военном складе одной из стран Прибалтики нашли такие мины. Прибалты моментально передали их спецам из НАТО. Те смогли разобраться, что дело в сейсмодатчике, и стали изготавливать собственные аналоги. А у нас сейчас есть еще более «умные» мины. Например, противопехотная мина ПОМ-3 «Медальон». Я понимаю, что ты, командир, с ней еще не встречался. «Медальон» на вооружение еще не поступила, хотя уже прошла все испытания и была аттестована. Ее невозможно обнаружить, поскольку у нее нет ни нажимного взрывателя, ни растяжек, ее невозможно извлечь с места закладки без взрыва. Но есть у «Медальона» датчики, которые реагируют на приближение человека, того же сапера. При этом мина различает человека военного от гражданского по наличию оружия. То есть для гражданских эта мина безопасна. Но даже если кому-то удастся снять мину «Медальон», все равно никто из специалистов разобраться с ней не сможет. Сердце мины – в небольшом микрочипе, который для постороннего человека будет только предметом утилизации, не более. Но, в случае срабатывания одной, она вызывает цепную реакцию, и срабатывают остальные мины, площадь поражения становится обширной. Хотя, вообще, это все не мой профиль – танки, реактивные системы, мины и прочее. Правда, я на совещаниях бываю и определенную информацию получаю. Скоро многое изменится. Слава богу, в этом Россия далеко опередила всех потенциальных противников, таких военных роботов ни у кого нет.