Гладиаторы - [209]
Судорожно глотнув, Марк продолжал:
— Так пойми: я просто брат тебе, ты же — сестра мне, и не может быть между нами иначе!
Орбелия прекратила рыдать и поднялась.
— Нет, Марк, все как раз иначе. Ты — не брат мне, а я — не сестра тебе!
— Что ты говоришь, Орбелия?!
— Вот послушай…
Орбелия опустила голову и, собравшись с мыслями, начала:
— Незадолго до смерти отец мой, Квинт Орбелий, рассказал мне одну историю, которую разрешил передать тебе только в случае крайней нужды.
Двадцать лет назад (а пожалуй, немного раньше, ведь тебе уже за двадцать, Марк?) Азарик — тот самый, о котором ты только что вспоминал, — нашел на Аппиевой дороге ребенка. Ребенку с виду было всего несколько месяцев — крохотуля, еще не умеющий ходить… На шее ребенка висела на шелковом шнурке золотая булла — это все, что было при нем. Азарик принес ребенка на виллу, собираясь воспитать как собственного сына, и мой отец не препятствовал этому. Днем позже умер мой брат трех месяцев от роду. Кто знает, послали бы боги моему отцу еще сына?.. А отцу нужен был сын, наследник. Он велел произвести замену. Маленькие дети так похожи…
— К… какую замену? — прошептал Марк.
— Найденный ребенок стал сыном Квинта Орбелия, а Азарик получил мертвого, чтобы похоронить. О замене знали только те рабы, которые жили в доме, — всех их, кроме Азарика, быстрехонько распродали, Азарику же было велено молчать. Остальным рабам сказали, что умер ребенок, которого нашел Азарик. Азарик молчал до самой смерти. Помнишь, когда он умер? В то время тебе, его найденышу, было лет восемь или девять.
— Так я… ты хочешь сказать, что я не Орбелий?
— По имени и по закону ты Орбелий, но не по крови. И я рада этому! Ведь это значит, что мы…
Орбелия еще долго говорила, убеждала, но Марк не слушал ее. Он — не Орбелий… Но кто же он?
Марк вспомнил промозглую сырость Мамертинской тюрьмы, и кровавую яркость углей в жаровне палача, и человека, спасшего его тогда, — претора Гнея Фабия. Марк знал, что, устроив ему побег, Гней Фабий был убит. В ту же ночь — в ночь побега. А накануне претор зачем-то расспрашивал его о булле — маленьком детском талисмане, с которым его нашел Азарик…
— …так что меж нами нет пропасти, разделяющей брата и сестру, — донеслись до Марка слова Орбелии.
— Квинт Орбелий усыновил меня, значит, я сын Квинта Орбелия… — медленно и тихо произнес Марк, как бы размышляя сам с собой.
Орбелия прервала свою речь на полуслове. Похоже, Марк не слушает ее… Что ж, его можно понять: когда Квинт Орбелий рассказал ей все, она была растеряна, сметена… Каково же теперь ему?
Наконец Марк увидел Орбелию. И вспомнил Ливию. И помрачнел.
Скрипнула дверь. То был управляющий, в руке он держал светильник.
— Господин, прибыл раб от Нарцисса. Нарцисс требует тебя немедленно к себе. Он даже прислал носилки.
Марк устало провел рукою по лицу:
— Я должен идти. Мы еще поговорим, когда я вернусь. Зажги светильники, Гилас!
— Пришлось потревожить тебя, не дожидаясь утра. Ты уж прости старика! — добродушно говорил Нарцисс, распахивая перед Марком дверь своего кабинета. — Проходи, голубчик, проходи!
Прошмыгнув в комнату вслед за Марком, Нарцисс прикрыл дверь и озабоченно спросил:
— Тот пергамент с императорской печатью… ты не потерял его?
— Нет. — Марк протянул кусок пергамента Нарциссу. — Вот он.
— Отлично, — облегченно выдохнул Нарцисс, принимая пергамент. — Но я тебя позвал не только ради этого… Помнится, за этот кусочек пергамента ты обещал послужить мне, не так ли?
— Правда, он, по моим сведениям, не пригодился тебе: Орбелию ты мог бы забрать и без него, поскольку Пизон так вовремя умер. Однако ты все равно выполнишь свое обещание насчет службы, верно?
«А вот и нет — твой пергамент все же помог мне, без него я не выручил бы Сарта», — подумал Марк, кивая.
— Так слушай же, что от тебя требуется. — Нарцисс подошел к окну. Небо было звездное, чистое. — А лучше я расскажу тебе все с самого начала, чтобы ты верил мне так, как я верю тебе…
После того, как я вывел тебя из дворца, снабдив преторианцами и волшебным пергаментом, я вместе с Мессалиной пошел к Клавдию — вместе с Мессалиной и письмом Камилла Скрибониана к сенаторам, которое ты передал мне.
Не буду рассказывать, как мы будили Клавдия и как попеременно читали ему письмо, скажу только о результате: Клавдий понял, что против него затевается заговор с Камиллом Скрибонианом во главе; Клавдий понял, что его хотят убить, а не пожурить слегка, как журят маленьких детей за школу; и Клавдий понял, кому он может довериться, — тем, кто помог ему узнать обо всем этом. После того, как Клавдий кое-как унял свой страх (с нашей помощью), он приказал мне (по нашей подсказке) сколотить отряд из сотни наиболее преданных преторианцев, поставить во главе этого отряда какого-нибудь надежного сенатора и отослать этого сенатора с отрядом к Камиллу Скрибониану, передав ему приказ для Камилла Скрибониана, — приказ покончить с собой. Обласканный Клавдием, я полетел выполнять «его» волю…
А на закате Клавдий опять призывает меня к себе. И знаешь, что говорит? «Поторопился ты, Нарцисс, чтоб тебя!» Оказывается, у него только что был Каллист, Каллист сказал ему, что о письме Камилла Скрибониана к сенаторам он-де знал давным-давно, и это письмо он только потому не предоставил императору, что ожидал, пока сенаторами будет написано и подписано ответное: так, мол, можно было точно узнать, кому из сенаторов не по нраву императорская власть. И только после того, как все мятежные сенаторы подписанием возмутительного письма выдали бы себя, он оба эти письма изъял бы…
Сыну магистра Арагонского Братства не дано самому выбирать свой жизненный путь. Законы Братства суровы, и отступнику грозит неминуемая гибель. Спасая приговоренную к смерти загадочную незнакомку, Джонни Голд автоматически ставит себя вне закона. Теперь ему в одиночку придется сразиться с могущественным противником.
Не в силах смириться с трагической гибелью своей возлюбленной Лолы, Джонни Голд решается на отчаянный шаг - он отправляется на далекую планету Церб, где вступает в ряды претендентов на Корону Мира, хранящуюся в загадочной Башне, возведенной в незапамятные времена таинственными пришельцами. Мало кого отпускает Башня живым, но Джонни оказывается одним из счастливчиков. Снова и снова возвращается он на Церб, готовый либо погибнуть, либо обрести могущество, которое позволит ему вернуть Лолу из небытия.
«Сионская любовь» — это прежде всего книга о любви двух юных сердец: Амнона, принца и пастуха, и прекрасной Тамар. Действие происходит на историческом фоне древнего Иудейского царства в VII–VIII веках до н. э. — время вторжения ассирийских завоевателей в Иудею и эпоха борьбы с язычеством в еврейской среде. Сложный сюжет, романтика и героика, величие природы, столкновение добрых и злых сил, счастливая развязка — вот некоторые черты этого увлекательного романа.
Он «искал ада, ибо ему было довольно того, что Господь блажен» – так размышлял однажды некий искатель об Иуде… Искать ада, когда всякий живущий ищет блага и жаждет рая? Что может заставить человека отринуть спокойную устроенную жизнь, отречься от любви и радости? Во имя чего можно отказаться от Спасения и обречь себя на вечное проклятие? Вина или Рок? Осознанный выбор или происки Сатаны? Кто он – Проклятый апостол? Мы не знаем… Но разве не интересно попытаться ответить на эти вопросы?
Имя Даниила Лукича Мордовцева (1830–1905), одного из самых читаемых исторических писателей прошлого века, пришло к современному читателю недавно. Романы «Лжедимитрий», вовлекающий нас в пучину Смутного времени — безвременья земли Русской, и «Державный плотник», повествующий о деяниях Петра Великого, поднявшего Россию до страны-исполина, — как нельзя полнее отражают особенности творчества Мордовцева, называемого певцом народной стихии. Звучание времени в его романах передается полифонизмом речи, мнений, преданий разноплеменных и разносословных героев.
Италия — не то, чем она кажется. Её новейшая история полна неожиданных загадок. Что Джузеппе Гарибальди делал в Таганроге? Какое отношение Бенито Муссолини имеет к расписанию поездов? Почему Сильвио Берлускони похож на пылесос? Сколько комиссаров Каттани было в реальности? И зачем дон Корлеоне пытался уронить Пизанскую башню? Трагикомический детектив, который написала сама жизнь. Книга, от которой невозможно отказаться.
Люди не очень охотно ворошат прошлое, а если и ворошат, то редко делятся с кем-нибудь даже самыми яркими воспоминаниями. Разве что в разговоре. А вот член Союза писателей России Владимир Чистополов выплеснул их на бумагу.Он сделал это настолько талантливо, что из-под его пера вышла подлинная летопись марийской столицы. Пусть охватывающая не такой уж внушительный исторический период, но по-настоящему живая, проникнутая любовью к Красному городу и его жителям, щедро приправленная своеобразным юмором.Текст не только хорош в литературном отношении, но и имеет большую познавательную ценность.
«Метресса фаворита» — роман о расследовании убийства Настасьи Шумской, возлюбленной Алексея Андреевича Аракчеева. Душой и телом этот царедворец был предан государю и отчизне. Усердный, трудолюбивый и некорыстный, он считал это в порядке вещей и требовал того же от других, за что и был нелюбим. Одна лишь роковая страсть владела этим железным человеком — любовь к женщине, являющейся его полной противоположностью. Всего лишь простительная слабость, но и ту отняли у него… В издание также вошёл роман «Плеть государева», где тоже разворачивается детективная история.