Гладь - [5]

Сердце заколотилось в груди подстреленной птицей. Паника охватила сознание. Надежда на спасение таяла, как лед в бокале.

Нет. Нельзя отчаиваться. Надо верить. Максим понял, что я в беде и едет меня спасать. Любимый меня не бросит. Я же успела позвонить. Он все поймет. Вызовет полицию. Скоро Рому поймают и посадят. Я работаю в суде, поэтому не должна паниковать. Сколько случаев было в практике, что преступников находили по горячим следам. Все обойдется. Надо верить. Это же Рома. Обычный парень из страховой компании. Скоро он поймет, что совершает преступление и отпустит меня. Да.

Машина продолжала движение и не думала останавливаться. Сколько я пролежала в скрюченном состоянии? Конечности затекли. Дышать тяжело.

Под колесами послышался гравий. Автомобиль замедлил ход. Урчание мотора заглушали крики чаек. Где я? Неужели рядом с морем? Все сходится. До побережья примерно два часа езды. Только не это. В подобной глуши трудного кого-то найти. Домов мало, пляж заброшен, рядом свалка. Шансы малы.

Иномарка плавно остановилась. Я услышала приближающиеся шаги и приготовилась к атаке.

Багажник открылся и яркий свет от фонарика на мгновение меня ослепил, сжирая последний шанс на побег.

Я увидела ликующее лицо Ромы. Он улыбнулся, погладил меня по голове и его гипнотические глаза блеснули, заставив меня испытать животный страх.

Вокруг не заметила домов. Сплошное поле и кое-где горы мусора. Меня никогда не найдут в этой глуши. От шока я потеряла способность двигаться.

Он крепко связал мои руки, раздавил ботинком кролика и затащил в грязный подвал двухэтажного дома.

Он бросил меня на пыльный бетонный пол и присел рядом, а чайки так и кричали вокруг, да так громко, будто пытались меня спасти.

Кандалы окутали руки и ноги, обжигая металлическим холодом.

– Я же сказал, что ты не выйдешь за него замуж, а ты не верила, – расхохотался он мне в лицо.

– Рома, хватит! Это уже не смешно! Давай поговорим откровенно. Пойми, сердцу не прикажешь. Я полюбила Максима и сделала тебе больно, прости, но я ничего не могу поделать с этим чувством, – я решила поговорить по-хорошему, чтобы найти к нему подход, вызвать жалость. Быть может, он проникнется и отпустит меня домой.

– Вот и я ничего не могу поделать со своим чувством, – просверлил меня зелеными глазами Рома и медленно ушел, захлопнув за собой дверь, оставив меня в кромешной тьме.

Надежда достучаться до мучителя умерла под пылью подвального пола. Кричать не было смысла, но я орала, что есть мочи, пока голос окончательно не охрип. Плакать тоже глупо, но я рыдала, пока от отеков не заболели веки.

Сердце выбивало чечетку по ребрам, я не в силах его остановить. В безысходном состоянии связанной по рукам и ногам, я находилась очень долго. И все же верила, что это просто шутка и вдруг откроется дверь, в которую зайдет Максим. Или ребята с телевидения забегут с шариками и плакатами «Розыгрыш!». Я долго буду на них обижаться за такие шутки и, может, даже подам в суд, чтобы взыскать моральный ущерб. Нельзя так жестоко шутить над беременной девушкой. Это может плохо отразиться на моем ребенке.

Дверь открылась, как я и хотела, но вместо шариков и счастливых улыбающихся лиц, вошел Рома…

Когда же закончится этот ад? Боже, забери мою душу. Нет сил терпеть. Больно вспоминать.

Опять он приближался ко мне. В руках мучителя сверкнул тесак. Рома размахивал им из стороны в сторону, показывая свою силу, а мое сердце в страхе замирало каждый раз, когда лезвие со свистом прорезало воздух.

Чайки утихли. Сколько времени? Я потерялось в пространстве.

– Я так люблю тебя, Диана, — ласково прошептал он, приставляя нож к горлу.

Я сглотнула и закрыла глаза. Ну же, давай, убей. У меня нет шансов на спасение. Да и зачем ходить по земле, если мой ребенок мертв. От малыша осталось лишь кровавое месиво на бетоне. Хочу тоже кануть в никуда.

– Ты не злись, любимая. Я стал таким из-за тебя. Знаю, ты не хочешь быть моей, но тебе придется. После того что я с тобой сделал, Максим тебя не захочет.

– Привет, – улыбаясь, произнесла я.

– Теперь ты точно моя и нам не помешает ни твой ребенок, ни Максим, правда?

– Зачем убил ребенка? Что он тебе сделал? – спокойно спросила я.

– Я вырезал из тебя это отродье. Нам не нужны дети, любимая. Мы будем жить здесь. Я принесу тебе стол и книги. Ты не будешь скучать. А иногда мы будем ходить на море, — размечтался Рома, покачиваясь из стороны в сторону, рисуя кровавую бороздку на моей шее.

Я наклонилась вперед, чтобы сталь сильнее врезалась в кожу. Хватит сюсюкать.

– Ты такая тварь каких свет еще не видел, – прошептала я, плюнув ему в лицо.

– Все ради любви, котенок. Теперь ты не сможешь иметь детей, ведь я все вырезал, – он нежно погладил свой нож, не удосужившись стереть слюну с лица.

– Ты прав. Больше не смогу. И что дальше?

– Будешь жить со мной здесь. Теперь ты моя. Только представь, мы будем купаться в море, загорать на пляже и так всю жизнь, – снова размечтался он.

– Ты просчитался, – я ехидно улыбнулась, – Меня скоро найдут, и я расскажу все, во всех подробностях. Ты сгниешь в тюрьме. Какой же ты жалкий! – расхохоталась я во все горло, а он злился.