Гитлер в Вене. Портрет диктатора в юности - [32]

[279].

Несмотря на долгие поиски, друзья так и не смогли найти для Кубичека подходящей комнаты: препоной стал рояль, взятый им напрокат. Они уговорили госпожу Закрейс уступить им за 20 крон в месяц «большую» комнату, а себе оставить кухню и маленькую комнату. Молодые люди сосуществуют мирно: Адольф встаёт поздно и остаётся до обеда дома, а Кубичек, который с лёгкостью сдал вступительные экзамены, уходит на занятия в консерваторию. После обеда из дому уходит Гитлер, так как «Густль» в это время занимается на рояле и альте. Ночью Гитлер не даёт другу спать, выступая с многочасовыми речами.

В Вене главным предметом его интереса остаётся опера. В репертуаре придворного театра много произведений Рихарда Вагнера: «Кольцо нибелунгов» целиком исполняется два-три раза за сезон, ещё дают «Тристана и Изольду», «Таннгейзера» с Лео Слезаком в заглавной роли[280], «Мейстерзингеров», «Риенци», «Лоэнгрина», «Летучего голландца». Из июньского репертуара 1908 года: 2 июня — «Голландец», 4-го — «Таннгейзер», 5-го — «Лоэнгрин», 7-го — «Мейстерзингеры», 9-го — «Тристан», 16-го — «Золото Рейна», 17-го — «Валькирия», 19-го — «Зигфрид», 22-го — «Гибель богов»[281].

Кубичек вспоминает, что во время совместного проживания в Вене, с февраля по июль 1908 года, они присутствовали на каждом представлении Вагнера в Придворной опере, «Лоэнгрина» и «Мейстерзингеров» «видели раз десять точно» и, «конечно», знали наизусть[282]. В 1935 году Йозеф Геббельс записывает в дневнике: «Фюрер рассказывает о великих венских певцах, особенно о Лео Слезаке, которого очень ценил. Там ему впервые довелось насладиться музыкой. Всё та же старая песня»[283].

Чтобы послушать любимого Вагнера, Гитлер готов ходить даже в «Фольксопер» — «Народную оперу», хотя ему не нравится здание, весьма прозаическое, в стиле «новой деловитости», а также скучный, без изюминки, интерьер, и постановки здесь такие же — пустые и прозаические. Кубичек вспоминает: «Адольф называл этот театр «народной столовой»»[284]. Но здесь они могли себе позволить даже сидячие места. Самое дешёвое место на втором ярусе стоило всего полторы кроны (меньше, чем самое дешёвое стоячее место в Придворной опере).

Кубичек пишет: «Для Гитлера посещение оперы имело иной смысл, чем для всех остальных; слушая Вагнера, он пребывал в особом состоянии, он забывал себя и мир вокруг и переносился в мистическую страну грёз, это было ему необходимо, чтобы обуздать свою взрывную натуру»[285].

Гитлер изучал творчество и биографию Вагнера «с невероятным упорством и последовательностью», «с бьющимся сердцем». Он прочитал всё написанное о мастере и всё, что вышло из-под его пера, «как будто Вагнер мог стать частью его существа». «Порой Адольф… декламировал мне наизусть письма или записи Рихарда Вагнера или его сочинения, например, «Произведение искусства будущего» или «Искусство и революция»»[286]. Мировоззренчески и политически Вагнер тоже становится идеалом для молодого Гитлера.

В Вене я был так беден, что мог позволить себе ходить только на самые лучшие постановки, «Тристана» я прослушал тогда раз тридцать или сорок раз в самом лучшем исполнении, ещё я ходил на Верди и на другие избранные спектакли, ерунда меня не интересовала[287].

При всей его экономности столь частые визиты в оперу в первые венские месяцы были Гитлеру не по карману. Билет на стоячее место в партере стоил две кроны, на особые представления (например, на выступление Энрико Карузо или на премьеру) — целых четыре кроны. Со стоячего места в партере, под императорской ложей, всё было великолепно видно и слышно, эти места пользовалось большим спросом, за билетами по много часов стояли в очереди. Как пишет Кубичек, ради оперы Вагнера, которая длилась пять часов, им приходилось отстоять три часа под аркадами (то есть снаружи), а потом ещё два часа в коридоре оперы, чтобы добыть в кассе билет на хорошее место.

В ту эпоху стоячий партер делился на две части бронзовыми перилами: одна половина мест предназначалась для гражданских лиц, вторая для военных. Женщинам и девушкам вход был запрещён, и это, по словам Кубичека, «Адольф весьма приветствовал». Военные, которые «приходили в Придворную оперу не столько ради музыки, сколько ради того, чтобы показаться в обществе», платили за место всего десять геллеров. «Это приводило Адольфа в неистовство», особенно потому, что сторона для военных — в отличие от стороны для гражданских — обычно оставалась полупустой[288].

Более дешёвые стоячие места на третьем и на четвёртом ярусах (1 крона 60 геллеров и 1 крона 20 геллеров соответственно) молодой Гитлер, как пишет Кубичек, не признавал: там и акустика, и обзор были намного хуже, чем в партере. А главное и самое ужасное — туда пускали дам, что Гитлера не устраивало.

Чтобы не тратиться на гардероб, молодые люди оставляют пальто и шляпы дома и мёрзнут, стоя в очереди. Им приходится уходить из театра ровно в 21.45, чтобы добраться до Штумпергассе до 22.00, когда двери дома запирались на ночь; в те времена в Вене у жильцов не было ключей от входной двери дома, и приди они позже, пришлось бы заплатить привратнику по 20 геллеров