Гиппократ - [10]
«Он ненавидел не только греков-философов. Он также не доверял тем из них, кто занимался медициной в Риме. Он, конечно, слышал об ответе Гиппократа Великому царю, который предложил ему большую сумму в талантах, если от согласится приехать к нему: «Я никогда не поступлю на службу к варварам, врагам греков». Катон утверждал, что все греческие врачи дали такую же клятву, и побудил своего сына остерегаться их всех».
Нет никаких оснований подвергать сомнению приглашение персидского царя и отказ Гиппократа, даже если текст ответа, приведенный в «Письмах» не является подлинным и даже если это событие похоже на легенду. Его отказ соответствует поведению его предка Гипполоха, который, согласно «Посольской речи», поднял мятеж против персов. Этот эпизод произошел, когда остров Кос, освобожденный от персидского владычества, входил в афинскую конфедерацию.
В конце XVIII и в начале XIX века этот поступок Гиппократа был еще знаменитым. В 1729 году он был изображен Жироде, «кисть которого всегда окуналась в лучшие литературные источники». На выставке 1846 года его картину заметил Бодлер: «Гиппократ, отвергающий дары Артаксеркса» доставлен из Медицинской школы, чтобы люди восхищались его великолепной композицией, превосходным исполнением и остроумными деталями».
Итак, первая половина жизни Гиппократа прошла на Косе, где он пользовался большой известностью, если верить эпизоду с Артаксерксом. Однако его карьера не принесла бы ему исключительной прижизненной славы, если бы он не покинул родной остров.
Глава II
ГИППОКРАТ-ФЕССАЛИЕЦ
Нередко врачи классической эпохи покидали место своего рождения или образования, чтобы сделать карьеру в одном или многих городах в качестве частных или общественных врачей.
До Гиппократа самым известным примером был Демокед, сын Каллифона, уроженец Кротоны, в Южной Италии. Он считался лучшим врачом своего времени. Как уже было сказано, он успешно лечил царя Дария и царицу Атоссу. После блестящей медицинской карьеры он оказался пленником и рабом персидского царя. Его путь тщательно прослежен Геродотом:
«В Кротоне он плохо ладил со своим отцом, человеком очень раздражительным. Потеряв терпение, он ушел от него и отправился на Эгину. Поселившись на острове, он в первый же год превзошел всех врачей, хотя и был совершенно лишен инструментов и материалов для занятий своим ремеслом.
На второй год эгинеты попросили его стать общественным врачом с жалованием в один талант (60 мин или 6000 драхм). На третий год афиняне наняли его за сто мин, а на четвертый Поликрат привлек его за два таланта.
Вот так он попал на Самос. К тому же врачи Кротоны в значительной степени обязаны ему своей репутацией. В это время врачи Кротоны считались первыми в Греции, опережая врачей Кирены».
Вышедший из пифагорейской среды, откуда вышел также другой знаменитый врач (Алкмеон), Демокед был типичным странствующим врачом. Сначала он был частным врачом, затем общественным — на службе городов, потом стал придворным врачом греческого правителя. Его карьера в Греции была стремительной. За два года он удвоил свое жалование. Поликрат Самосский предложил ему вдвое больше того, что ему платил город Эгина.
Его дальнейшая жизнь была не слишком гладкой. Должность врача была сопряжена не только с выгодой. Когда Поликрат был предательски убит персом Ороитом, наместником Сард, Демокед был обращен в рабство, как многие иностранцы из свиты Поликрата. С этого времени он должен был доказывать свой талант врача. В Сардах он стал известным. Но Ороит тоже был убит по приказу Дария. Тогда Демокед вместе со свитой Ороита был перевезен в Сузы. Там он пребывал в неизвестности, пока, после неудачи египетских врачей, не вылечил ногу Дария. Тогда он не по своей воле стал придворным врачом.
В его распоряжении был большой дом, и он стал сотрапезником царя. Он воспользовался своим новым статусом, чтобы вызволить из нищеты своего бывшего товарища по рабству, эгейского прорицателя, который также был привлечен престижем двора Поликрата.
Его великодушие распространилось даже на неудачливых коллег. Он добился помилования для египетских врачей, которых Дарий собирался посадить на кол. Таким образом Демокед стал очень влиятельным лицом. Его искусство спасло его от рабства.
Хотелось бы иметь такие же точные сведения о карьере Гиппократа. К сожалению, те, которыми мы располагаем, достаточно отрывочны. Его карьера была более благополучной и менее романтичной, чем карьера врача из Кротоны.
Когда Гиппократ покинул Кос, причиной этому не было несходство характеров с отцом, как у Демокеда. К тому времени его родители уже умерли. Биографы приводят разные версии причин его отъезда.
Недоброжелательную версию не стоит принимать во внимание, хотя она восходит к относительно древнему источнику. Согласно работе Андреаса «Генеалогия медицины», Гиппократ уехал из Коса, потому что поджег Книдскую библиотеку. История поджога стала разменной монетой в биографии Гиппократа. По другой версии, он был обвинен в том, что поджег храм Асклепия в Косе после того, как воспользовался медицинскими надписями. Эти два предания ведут свое происхождение от недоброжелателей, обвиняющих Гиппократа в плагиате, внушающих, что знания великого врача — результат кражи, которую он хотел скрыть, уничтожив источники. Последняя история поджога, изложенная византийцем Цецесом, по-видимому, объединила две предшествующие версии. Гиппократ якобы был хранителем архива библиотеки Коса и изгнан за то, что сжег древние работы по медицине. Знания Гиппократа будто бы родились из пепла творений косской школы.
«Я вхожу в зал с прекрасной донной Игнасией, мы делаем там несколько туров, мы встречаем всюду стражу из солдат с примкнутыми к ружьям штыками, которые везде прогуливаются медленными шагами, чтобы быть готовыми задержать тех, кто нарушает мир ссорами. Мы танцуем до десяти часов менуэты и контрдансы, затем идем ужинать, сохраняя оба молчание, она – чтобы не внушить мне, быть может, желание отнестись к ней неуважительно, я – потому что, очень плохо говоря по-испански, не знаю, что ей сказать. После ужина я иду в ложу, где должен повидаться с Пишоной, и вижу там только незнакомые маски.
«В десять часов утра, освеженный приятным чувством, что снова оказался в этом Париже, таком несовершенном, но таком пленительном, так что ни один другой город в мире не может соперничать с ним в праве называться Городом, я отправился к моей дорогой м-м д’Юрфэ, которая встретила меня с распростертыми объятиями. Она мне сказала, что молодой д’Аранда чувствует себя хорошо, и что если я хочу, она пригласит его обедать с нами завтра. Я сказал, что мне это будет приятно, затем заверил ее, что операция, в результате которой она должна возродиться в облике мужчины, будет осуществлена тот час же, как Керилинт, один из трех повелителей розенкрейцеров, выйдет из подземелий инквизиции Лиссабона…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
«Что касается причины предписания моему дорогому соучастнику покинуть пределы Республики, это не была игра, потому что Государственные инквизиторы располагали множеством средств, когда хотели полностью очистить государство от игроков. Причина его изгнания, однако, была другая, и чрезвычайная.Знатный венецианец из семьи Гритти по прозвищу Сгомбро (Макрель) влюбился в этого человека противоестественным образом и тот, то ли ради смеха, то ли по склонности, не был к нему жесток. Великий вред состоял в том, что эта монструозная любовь проявлялась публично.
Отец Бернардо — итальянский священник, который в эпоху перестройки по зову Господа приехал в нашу страну, стоял у истоков семинарии и шесть лет был ее ректором, закончил жизненный путь в 2002 г. в Казахстане. Эта книга — его воспоминания, а также свидетельства людей, лично знавших его по служению в Италии и в России.
Новую книгу «Рига известная и неизвестная» я писал вместе с читателями – рижанами, москвичами, англичанами. Вера Войцеховская, живущая ныне в Англии, рассказала о своем прапрадедушке, крупном царском чиновнике Николае Качалове, благодаря которому Александр Второй выделил Риге миллионы на развитие порта, дочь священника Лариса Шенрок – о храме в Дзинтари, настоятелем которого был ее отец, а московский архитектор Марина подарила уникальные открытки, позволяющие по-новому увидеть известные здания.Узнаете вы о рано ушедшем архитекторе Тизенгаузене – построившем в Межапарке около 50 зданий, о том, чем был знаменит давным-давно Рижский зоосад, которому в 2012-м исполняется сто лет.Никогда прежде я не писал о немецкой оккупации.