Гипноз. Скрытые глубины: История открытия и применения - [141]

У Николаса Спаноса превратное понимание анальгезии. Он утверждает, что феномены, приписываемые гипнозу, по его мнению, есть «социальное поведение». Объект мотивирован реагировать, соблюдая ожидаемую от него роль, так что он развивает «когнитивную стратегию» проделывать такие вещи, как преодоление боли. Согласно этой точке зрения, то, что объект играет роль, не значит, что он притворяется: просто он использует «когнитивные стратегии», такие как воображение, отвлечение, вербализацию, которые помогают ему себя убедить, будто боль — это не так страшно, и такие стратегии в самом деле поднимают болевой порог. Так называемая гипнотизируемость, по мнению Спаноса, — это искусство, которому можно научиться, чтобы более успешно эксплуатировать свои когнитивные стратегии. Грэхем Уэгстаф согласен с этим взглядом, но добавляет: если когнитивные стратегии не работают, то объект прибегает к уловкам, — то есть притворяется. А Уэгстаф не мог не знать это, поскольку в 1970 году, будучи студентом, был «загипнотизирован» на сцене магом Крескиным и проделывал некоторые обычные для сценического гипнотизма трюки.

Реальность болеутоляющего эффекта гипноза подтверждается все снова и снова. В одном эксперименте, например, внешние наблюдатели-специалисты не смогли отличить симулянтов от действительно загипнотизированных объектов по их реакции или отсутствию реакции на электрический ток. После эксперимента симулянты, однако, сказали, что они чувствовали удары тока и должны были подавлять свою реакцию, тогда как загипнотизированные объекты сказали, что ничего не чувствовали. Противоположные эксперименты, которые показывали бы, что мотивированные или уступчивые объекты достигают такого же облегчения боли, часто оказываются несостоятельными. Необходимо, значит, не гипнотизировать, а просто уговаривать людей посредством внушения и релаксации не чувствовать так сильно боль. Трудность таких экспериментов заключается в том, что некоторые из этих объектов, которые восприимчивы к гипнозу, перешли бы в гипнотическое состояние в результате релаксации и восприятия внушений, и таким образом по крайней мере некоторые достигли бы облегчения боли благодаря гипнозу. Как тяжело доказать, что кто-то не поддается гипнозу, так и то, что он негипнабелен.

Хотя я собирался только говорить об истории гипноза, а не комментировать теории, но все-таки чувствую настоятельную потребность как-то противостоять крикливости приверженцев теории отсутствия гипнотического состояния, которые в настоящий момент весьма уверенно распоряжаются в этой области и угрожают затопить ее невероятным количеством публикаций. Несмотря на небольшие различия во взглядах (тем не менее похожих на положения Барбера и Спаноса), они говорят (преждевременно) о некой «конвергенции» мнений ученых относительно гипноза, как если бы теория существования состояния раз и навсегда отправилась в архив. Итак, позвольте мне сказать, что существуют пять видов явлений, которые, насколько я могу видеть, представляют затруднения для торжества подобных взглядов. Первое явление — память, зависимая от состояния; второе — нечувствительность к боли; третье — способность не покрываться волдырями и другие необычные эффекты, показывающие существование контроля над органическими процессами; четвертое — феномен постгипнотического внушения; пятое — феномен трансовой логики.

Память, зависимая от состояния: Мы встречались с этим ранее. В любопытном эксперименте в начале века швейцарский психолог Эдуард Клапаред (1873–1940) читал своим испытуемым десять странных слов сначала под гипнозом, а потом десять столь же странных слов в состоянии бодрствования. Затем эти двадцать слов смешивались вместе с другими словами. После гипноза испытуемых спрашивали, какие из этих слов они узнают. Они всегда узнавали только те десять, которые они слышали в бодрствующем состоянии, и никогда другие десять слов, услышанные под гипнозом. Незагипнотизированные люди могут только притворяться, что они не узнают слов. Постгипнотическая амнезия — это подлинный, определяемый состоянием феномен, который заставляет нас смотреть на гипнотическое состояние как на существующее.

Нечувствительность к боли. Не только загипнотизированные объекты могут не чувствовать боль. Эксперименты показывают, что и незагипнотизированные люди могут повышать болевой порог, если будут какие-то отвлекающие обстоятельства или подходящая мотивация и тому подобное. В ощущении боли есть, конечно, объективные элементы: все знают, например, что одни люди имеют более высокий болевой порог, чем другие, а служившие знают, что солдаты легче переносят ранения, потому что для них это нечто благоприятное (это позволяет им с честью возвратиться домой), тогда как для гражданских рана — это скверная штука, и они переживают ранения более остро. Отчасти проблема в том, что Барбер и его коллеги очень полагаются на экспериментальные данные и пренебрегают «грязными» сведениями гипнологов, проводивших хирургические операции. Однако некоторые проводимые под гипнозом хирургические операции чрезвычайно болезненные и затяжные. Даже если люди и имели более высокий болевой порог в дни Эсдейла, все равно немыслимо, что восьмичасовые операции могли проводиться под гипнозом и пациенты спокойно лежали, когда им ампутировали конечности, вырезали рак груди, опухоль мошонки и прочее. Конечно, не все из них лежали смирно, но половина из них — точно. У Эсдейла был свой определенный ответ сомневающимся, и до сих пор он звучит совершенно правдоподобно: