Гипноз и религия - [9]
Рис 2. Католический священник «изгоняет бесов» из женщины, больной истерией (старинный рисунок)
Лучшее средство «лечения» видели в отчитывании кликуш специальными врачевальными молитвами. Кликуш поили также настоем на пепле из церковных кадил. Верили, что сидящий в кликуше бес должен при этом во что бы то ни стало сбежать, ибо не выносит ничего «святого».
Для нас происхождение кликушества, так же как и демономании, ясно. Тяжелые условия жизни трудящихся в царское время, непосильный труд, слишком раннее материнство, неравноправное положение, унижения тяжелым грузом ложились на плечи женщин, ослабляли, а нередко и непоправимо калечили их нервную систему. Если учесть при этом широко и глубоко укоренившиеся в те времена религиозные предрассудки и суеверия, постоянно будоражащие воображение рассказы о бесах, о колдунах и колдуньях, якобы в любой момент властных напустить на неполюбившегося им человека «нечистого духа», то не трудно понять, как могли действовать подобные устрашающие впечатления на людей с болезненно восприимчивой нервной системой.
Веря в то, что в них сидит бес, который не любит священных книг, церковных песнопений и причастия, кликуши испытывали особенно сильное нервное напряжение во время церковной службы, и не удивительно, что здесь-то чаще всего разыгрывались у них тяжелые истерические припадки. Некоторые заболевали из подражания, которое свойственно истерическим натурам.
Много примеров, показывающих роль внушения в возникновении религиозных верований, описано В. М. Бехтеревым в его книге «Внушение и его роль в общественной жизни». Вот один из них. Во второй половине прошлого века в США немецкий эмигрант Шлятер объявил, что он якобы мессия, призванный просветить США евангельским учением. Для подтверждения своей «божественной избранности» Шлятер «исцелял» своих последователей наложением руки. Молва о творимых им «чудесах» распространялась с невероятной быстротой, и к Шлятеру стекалось такое количество людей, что он был не в состоянии удовлетворить всех жаждавших его помощи.
Вот как описывал сцену такого «исцеления» один присутствовавший там репортер: «Со всех сторон были видны мужчины, женщины и дети с печатью душевного страдания на лице; с каждой минутой толпа увеличивалась, и скоро вся местность представляла море голов, насколько можно было охватить взглядом. Потом внезапное движение прошло по собранию, и всякий, даже малейший, шепот затих… пришел Шлятер. Когда я приблизился к нему, мной овладел сверхъестественный страх, который было трудно проанализировать. Моя вера в этого человека росла вопреки моему разуму. Бодрствующее, контролирующее, мыслящее, рассуждающее я стало колебаться, терять свою силу, а рефлекторное, подбодрствующее начало укрепляться. Когда он отпустил мои руки, моя душа признала какую-то силу в этом человеке, чему, по-видимому, противились мой ум и мой мозг»[8].
Видимо, здесь внушающее действие, помимо собственной веры исступленной толпы в «чудотворную» силу проповедника, оказала еще бредовая убежденность самого Шлятера в своем «высшем» призвании и связанном с этим «божественном даре» целителя.
Сам Бехтерев заканчивает описание этого случая следующими словами: «Этот поражающий пример, взятый из жизни современного общества, показывает нам со всею яркостью, каково может быть действие внушения в бодрственном состоянии при условии слепой веры в силу производимого влияния»[8].
В 1829 году молва о «чудесах» собрала толпы любопытных на парижское кладбище Сен-Медар. Началось с того, что несколько верующих почитательниц похороненного здесь священника Пари объявили, что, прикоснувшись к его могиле, они исцелились от своих недугов. Некая Анна Куроно, дотоле передвигавшаяся лишь с помощью костылей, бросила их и легко пошла сама. Глухая госпожа Биго, раньше остававшаяся безучастной к стрельбе из пистолета над самым ее ухом, обрела слух. У девицы Тибо распрямились и начали свободно двигаться судорожно сведенные прежде руки и т. п. Вскоре и многие другие стали испытывать здесь приступы восторженного состояния, во время которого одни внезапно объявляли себя «исцеленными», другие начинали «прорицать» будущее, третьи били себя в грудь, каялись в грехах, произносили горячие религиозные проповеди и т. д.
Вскоре сюда пошли паломники со всей Франции. Весь прилегающий к кладбищу район Парижа стал свидетелем массовых судорог, кривляний, всхлипываний и экзальтации. Число «чудесным образом исцелившихся» росло. Вначале духовенство взирало на все это с видимым удовольствием: 23 кюре ходатайствовали перед архиепископом Парижа, чтобы он удостоверил совершающиеся здесь «могуществом божьим» исцеления. Но вскоре эпидемия судорог и «чудес» приняла такой размер и характер, что королю пришлось приказать обнести все кладбище оградой и закрыть вход. Однако и эта мера не сразу принесла успокоение, еще долго «конвульсионеры» (как их называли во Франции, от слова «конвульсии» — судороги), образовав тайную секту, продолжали неистовствовать у себя в домах.
Мы видим здесь, как «психическая эпидемия, распространившись среди подверженных явлениям внушения и самовнушения истерических субъектов, с одной стороны, освобождала их от болезненных проявлений психогенного порядка, а с другой стороны — увеличивала количество вовлекаемых в нее верующих».
