Гинекологическая проза - [13]

– Ф-фу, сумасшедший дом, – сказала Алина Ирочке. – И так тут всегда, я от них спячу скоро. Это, – кивнула она на мальчика, – наш аналитик, при нем можно спокойно разговаривать, он, когда думает, ничего не слышит. Как у тебя жизнь-то?

Видно было, что Алина будет последней, кто здесь спятит. Она явно наслаждалась всей этой атмосферой, а вот Ирочка ощущала себя вполне на грани помешательства.

Она отдала Алине мамину посылочку, та взяла, осмотрела, секунду подумала, сняв трубку, набрала номер, сказала: «Там Паша не убежал еще? Попроси, пусть заскочит на секунду ко мне. Как то есть зачем? А поцелуй на прощанье?» – засмеялась и повесила трубку. Обернулась к Ирочке: «Все в порядке, успели. Прямо сейчас и отдадим, через два дня на месте будет».

Ирочка стала мямлить что-то благодарное, Алина только рукой махнула, мол, не стоит. В комнату зашел Паша, взял посылочку, поцеловал Алине руку и исчез, столкнувшись в дверях с высоким красивым черноволосым мужчиной. Тот влетел по-хозяйски, положил на Алинин стол бумаги, спросил:

– Лина, ты все сделала? У меня две минуты. А вот это нужно через полчаса сдать в экспедицию.

– Да, Игорь, все в порядке, можешь забрать. А через полчаса я все равно не успею, у меня назначена встреча, и еще в Торонто звонить, если хочешь, я отдам Лене в обработку. Что там у тебя? – Взяла, просмотрела. – Я бы вообще с этим подождала, нарваться можно. Там в министерстве напряг, но ты сам смотри.

Пробурчав что-то, Игорь схватил папку и ушел. Ирочка, которую он, кажется, так и не заметил, засобиралась тоже, но Алина удержала ее:

– Да подожди, никакого пожара-то нет. Не обращай внимания, у него всегда так. Это наш замдиректора.

– За которого ты замуж выходишь? – вырвалось у Ирочки.

– Откуда ты знаешь? Я, правда, выхожу замуж, только не за него. Я выхожу замуж за другого, он сейчас как раз в Канаде. Он вообще там живет, это он все и придумал, что мы тут делаем.

– Как живет в Канаде? Он оттуда?

– Нет, то есть да. Он отсюда, но у него канадское гражданство, и мне тоже придется там жить.

– Но это же замечательно, – сказала Ирочка. – Поздравляю. А когда свадьба?

– Дней через десять, как у Марка приехать получится. А там оформлю документы и тоже поеду. Знаешь, мне иногда даже представить страшно, так все вышло неожиданно. Я…

Тут заверещали два телефона хором, кто-то ворвался в комнату, и Алина снова закружилась в своей круговерти. На ходу прощаясь с Ирочкой, она извинялась за сумбур, говорила что-то, что вот надо бы поболтать в спокойной обстановке, Ирочка поддакивала, и обе они при этом понимали, что встрече этой не состояться теперь никогда…

Всегда при расставаниях, особенно если они окончательны, уходящего бывает жаль, даже если до того и не испытываешь к нему привязанности. Ирочке тоже было немного грустно, все-таки с Алиной была связана существенная часть жизни, даже Славу можно было считать в какой-то мере Алининым подарком… Мысль о Славе Ирочку отрезвила. Нет, определенно, только к лучшему, что Алина будет жить в другом полушарии. Чувства чувствами, а расстояния – сильная вещь, так гораздо спокойнее. Конечно, при желании Алине любые расстояния нипочем, но все-таки океан, который будет теперь между ней и Славой, заметно обнадеживал…

С новообретенной этой уверенностью Ирочкина жизнь как бы вошла в иное, спокойное русло. Теперь, когда можно было не кусать по ночам подушку в страхе потерять любимого (потерять для Ирочки значило отдать Алине, почему-то иных возможностей, включая пещеры пресловутые, она никогда не принимала всерьез), Ирочка словно вынырнула из омута, встряхнулась и начала жить.

Страну сотрясали экономико-политические бури, но на Ирочке со Славой это отражалось не сильно, их семейное благополучие только укреплялось. Ирочке прибавили зарплату, Слава сменил работу (и очень выгодно), они сняли другую квартиру, ближе к центру, уже не в Сокольниках, а на Бауманской, в двух шагах от метро (на покупку своей все же не хватало, а размениваться родители, к Ирочкиной немалой обиде, отказывались категорически), обставили ее новой мебелью, купили холодильник, огромный телевизор, машину, словом, не миновали ни одного этапа большого пути к тотальному благосостоянию.

После отъезда Алины Ирочка пыталась было возобновить прежние связи с институтскими подругами, стала опять перезваниваться и наезжать в гости, но дружбы как-то не получалось. Зимой Соня ушла с работы, родила дочку, говорить с ней после этого можно было только о каких-то дурацких подгузниках-распашонках, детской сыпи и трудностях при кормлении. Ирочку это бесило страшно, она даже посетовала как-то Марине при встрече:

– На Соню просто смотреть жалко, она, бедняжка, так деградировала, не читает ничего, не смотрит, куда что девалось.

– Побойся Бога, Ир, она ж с грудным ребенком, когда ей. И муж у нее, как второй ребенок, даром, что умный очень. Кроме того, он все время за границу мотается, деньги зарабатывает, она вообще одна крутится. Это у тебя, если что, мать на подхвате, будет с дитем сидеть, только радоваться.

Ирочка представила себе Ларису Викторовну, сидящую с ребенком, содрогнулась внутренне. Нет, что угодно, только не это.