Гимназия С.О.Р. Чёртов побег - [15]

- Я? - изумлённо округлив глаза, я запрокинула голову, чтобы он это увидел, но Димитрия Авдеевича моё лицо не особо интересовало. Продолжая всё так же быстро шагать вперёд, он даже не опустил взгляда на свою ношу. На меня, то бишь. А мне кстати, вот в такой позе, словно я бревно какое-то, было не особо удобно, но жаловаться я не стала. Бежать вприпрыжку за ним следом было бы еще хуже, - Я ничего такого не делала и не нарушала.

- Наложение чар на замдекана ведьмовского факультета - это ничего такого?

- Ну договор же о другом был, - запротестовала я. - Я же не сбежала!

- Выходит, Ядского ты просто так чарами опутала? - спросил он. - Без злого умысла?

- Конечно, - покивала я. - Он мне понравился просто.

- Так я и поверил, - хмыкнул декан.

Вот тут я искренне удивилась, а еще мне за Мстислава даже обидно стало.

- А почему нет? Он же красивый. Не справедливо выходит: вам той дылде глазки строить можно, а мне и минуточку с ведьмаком поговорить не дали.

Декан на мгновение остановился и наконец окинул меня недоумевающим взглядом.

- Ула не дылда, а очень милая водяная с прекрасным воспитанием. И мы просто старые знакомые. Я в прошлом году на их теоретических уроках подопытным был.

- И часто деканы тут выступают в качестве подопытных? - ну почти ни на что такое не намекая, спросила я.

- Нас, чистокровных людей, в гимназии всего четверо, а практики проводятся на всех курсах... Так что - частенько. Лаврентий Никифорович всё грозится еще людей в штат набрать, да никто дольше недели не держится. Для гимназистов начальных курсов это слишком большой соблазн, а для людей слишком тяжелое испытание.

- По вам, Димитрий Авдеевич, и не скажешь, что тяжелое.

- Так я же в гимназии педагогов для Опасных Рас лучшим выпускником года был, - не без гордости заявил он. - Лаврентий Никифорович меня сразу после защиты позвал сюда работать.

- Вот взял такого молодого, а вы теперь дылдам глазки строите, - отчего-то проворчала я. И это было так глупо! Ну дед за язык меня дёрнул, не иначе. И вот на последнем моем высказывании, иссякли и последние капли терпения чертового декана.

- И чего я только с тобой таскаюсь, мелочь противная. Борис, подойдите ко мне, - подняв запястье к губам, произнёс Димитрий Авдеевич.

- Я больше не буду, - пискнула я, но вот Борис уже стоял напротив.

- В сад её и объявите о подготовке к празднику, - на этих словах декан ловким движением подвесил меня на спину к шибуну и ткнул мне мой узелок. - Одежонку свою не потеряй.

Таким глупейшим образом шибун и потащил меня дальше. И вот что самое противное, если мелкие черти на шибуне висели, средние весели, но касались носочками пола, то меня он едва ли не попой по полу волочил. Ну ладно, попой я до пола не доставала, но подол! Подол! Мой прекрасный, васильковый подол, шитый ведьмовским швом ручками моей бабули, он просто тянулся по полу и... О ужас! Пачкался!

- Я ногами пойду! - запротестовала я, пытаясь подскочить и снять петельку своей жилетки с крючка, но ничего не получилось. Шибун уверенно шел вперёд и мне никак не удавалось встать на ноги. - Борис! Ты же Борис? Остановись!

Но шибун оставался к моему горю безучастен, и останавливаться не собирался.

Все объяснения что платье испачкается, порвётся, что без бабули я его и починить то не смогу, Бориса не трогали.

Пришлось снять туфельки, ведь они, цепляясь за пол норовили слететь. Я прижала их к груди вместе с узелком, и совершенно несчастная ждала пока меня как какую-то куклу приволокут к другим чертятам.

И вот когда наконец притащил и рывком поставил на устланную мхом землю, я конечно, первым делом, начала рассматривать свое платье.

Дырка. И еще одна. Словно мыши проели. И испачкалось. Уууу...

- Сегодня праздник в честь начала года. Скоро торжество, - пробасил Борис и проигнорировав посыпавшиеся на него вопросы чертят, ушел.

- А куда тебя водили? - спросил подскочивший ко мне Гошка.

- А нас на празднике кормить будут? - залепетал мелкий Фанька. Я потрепала пацана по лохматой голове, это ж надо было такому малышу сюда попасть.

- Надеюсь, - вздохнув, ответила сначала младшему из братьев, потом повернулась к Гошке. - К отцу водили. Думала заберёт, но он сказал, что не сейчас.

- Ууу, - посочувствовал Гошка. - Обидно.

- Еще как, - покривившись я показала ему подол. - Еще и платье порвали.

- Ну платье. Подумаешь, - отмахнулся он. - Зачем тебе вообще такое длинное? В нём же по деревьям лазать не удобно.

- Эх, - махнув на него рукой, я встала. - Это красиво, а тебе ж не понять.

С чертями говорить о красоте - гиблое дело. Это я так бабулей да папкой перевоспитана, что мне наряжаться хочется, а так чертятам чем оборванней и грязней, тем лучше же.

И вот думая о несправедливости житейской, я побрела к небольшому ручейку, который тут все обходили стороной. Мне тоже не сильно хотелось к нему подходить, но пришлось. Платье то нужно застирать.

Дело это нервное. Я постаралась сесть от воды как можно дальше, не важно, что ручей мне по щиколотку - всё равно не приятно же! Кое-как дотянувшись и смочив подол, я тщательно растирала его, сидя на берегу. Потом несколько раз сполоснула и, оставшись довольной результатом, повесила платье сушиться на ветку. Потом вернулась к ручью и тщательно умыла лицо. Солёное же. Столько слёз за день из себя нацедила.