Гимн Лейбовичу - [41]

За Долиной Мутантов лежал мертвый боров. Канюки радостно обследовали его и скользнули вниз, на пиршество. Чуть позднее на далеком горном перевале кагуар облизнулся в предвкушении добычи и пошел убивать. Канюки были ему благодарны за объедки.

В надлежащее время канюки отложили яйца и теперь любовно выкармливали своих птенцов дохлыми змеями и мясом диких собак.

Молодое поколение выросло свирепым, летало высоко и далеко на своих черных крыльях, следя за плодоносной землей, щедро дарящей им падаль. Иногда на обед попадались одни жабы. Однажды им достался посланец Нового Рима.

Они летали над просторами Среднего Запада и были в восторге от обилия лакомых кусков, которые оставляли язычники во время своих набегов на южные земли.

Канюки откладывали яйца в урочное время и любовно выкармливали своих птенцов. Земля всегда щедро кормила их и могла кормить еще долгие века…

Одно время неплохая пожива была в районе Красной реки. Но потом, после окончания резни, там возник полис, город-государство. Канюки не любили полисы, хотя и одобряли их возможное падение. Они полетели прочь от Тексарканы и теперь барражировали над просторами Запада. Как и все живые существа, они многажды пополняли землю своими потомками.

В конце концов наступил 3174 год от Рождества Христова.

Пошли слухи о войне.

FIAT LUX 77

12

Маркос Аполло полностью уверился в неизбежности войны, когда подслушал разговор третьей жены Ханегана с ее камеристкой: она рассказывала девушке, что ее фаворит, посланный с миссией к шатрам племени Бешеного Медведя, вернулся назад целым и невредимым. То, что он вернулся живым из языческого лагеря, означало приближение войны. Целью миссии было сообщить племенам Равнины, что цивилизованные государства заключили между собой договор Святой Карающей Десницы, касающийся спорных земель, и в будущем будут сурово мстить язычникам и бандам грабителей даже за малейшие набеги. Но еще ни один человек не доставлял такие вести Бешеным Медведям и не возвращался после этого живым. Значит, заключал Аполло, ультиматум не был доставлен, и эмиссары Ханегана снова отправлялись на Равнину с секретной миссией, хотя секрет этот был хорошо известен любому.

Аполло вежливо прокладывал себе путь в небольшой толпе гостей, ища глазами брата Кларета и пытаясь привлечь его внимание. Высокая фигура Аполло в строгой черной сутане с проблеском на поясе — знаком его сана — резко контрастировала с калейдоскопическими одеждами, которыми поражали взор все присутствующие в банкетном зале. Встретившись глазами со своим секретарем, он кивком указал ему на закусочный стол, который к этому времени обратился в груду объедков, засаленных чаш и нескольких пережаренных цыплят. Аполло помешал черпаком в пуншевой чаше, обнаружил мелкую рыбешку, плавающую среди специй, и задумчиво протянул первую кружку подошедшему брату Кларету.

— Благодарю, мессир, — сказал Кларет, сделав вид, что не заметил рыбешку. — Вы хотели видеть меня?

— Да, как только закончится прием. В моих апартаментах. Саркол вернулся цел и невредим.

— О…

— Я никогда не слышал более зловещего «О». Я полагаю, ты понимаешь, что это значит?

— Конечно, мессир. Это означает, что договор был уловкой партии Ханегана, и он попытается использовать его против…

— Шшш… После, — Аполло глазами предупредил его о приближении постороннего, и клерк повернулся, чтобы наполнить кружку из пуншевой чаши. Он, казалось, был полностью поглощен этим занятием и даже не посмотрел на тощую фигуру в муаровом шелке, направляющуюся прямо к ним. Аполло официально улыбнулся и поклонился этому человеку. Их рукопожатие было кратким и подчеркнуто холодным.

— Знаете, дон78 Таддео, — сказал священник, — ваше присутствие удивляет меня. Я думал, вы избегаете этих праздничных собраний. Ведь должно было произойти нечто исключительное, чтобы привлечь внимание такого знаменитого ученого? — Он поднял брови в притворном удивлении.

— Естественно, привлекли меня вы, — сказал вновь пришедший, подхватывая сарказм Аполло, — и вы — единственная причина моей озабоченности.

— Я?.. — Аполло притворился удивленным, хотя и знал, что Тадцео сказал правду. Прием по случаю свадьбы его сводной сестры не относился к событиям, которые могли заставить дона Таддео облачиться в официальный наряд и покинуть уединенные залы коллегиума.

— Видит Бог, я разыскиваю вас целый день. Мне сказали, что вы здесь. Если бы не это… — он окинул взглядом банкетный зал и раздраженно фыркнул.

Это фырканье как бы прервало нить, привязывающую брата Кларета к пуншевой чаше, и он повернулся, чтобы кивнуть дону.

— Не хотите ли пунша, дон Таддео? — спросил он, протягивая кружку.

Ученый с поклоном принял ее и тут же опустошил.

— Я бы хотел подробнее расспросить вас о документах аббатства Лейбовича, — сказал он, обращаясь к Маркусу Аполло. — Я получил письмо из аббатства, от монаха по имени Корнхауэр. Он уверяет, будто у них есть рукописи, которые датируются последними годами Европейско-Американской цивилизации.

Аполло ничем не выдал своего раздражения: он сам уверял в этом ученого несколько месяцев тому назад.

— Да, — сказал он. — Они подлинные, я же вам говорил.