Гильзы на скалах - [46]

— Ну что ты там копаешься, пошли уже.

Людмила улыбнулась, Татьяна попала в самое яблочко.

В квартире Вдовиных стоял бедлам, и дикий шум, совсем не похожий на траурный вечер. Мишка и Гришка обрадованные возвращением отца, носились по квартире. Пацаны играли в войну. На одном из них, Мишке, висела отцовская портупея, на голове была одета косматая кавказская папаха, на поясе красовался рубчатый корпус настоящей, но не взрывоопасной гранаты. В руках была труба от использованного одноразового гранатомета «Муха», в которую идеально входили бутылки типа «чебурашка». Заметив как-то эту особенность, Сергей, любивший ребятишек, вмонтировал в трубу пружину. Теперь заряженный «чебурашкой» гранатомет, при нажатии на спуск, выбрасывал бутылку метров на пять. Второй вдовинский пацан, Гришка, натянув на голову, отцовский берет, обмотался пулеметными лентами со вставленными в них гильзами. Пластмассовый пулемет в его руках, непрерывно тарахтел. Не обращая внимания на вошедшую Людмилу и мать, пацаны упали в прихожей на животы и выставив вперед оружие, поползли в гостиную. Видимо именно в ней засел враг. Подобравшись ко входу в комнату, они притихли, пошептались и….

— Ложись — грозно закричал Мишка и сорвав с пояса кругляш гранаты, метнул его в темноту гостиной.

— Бздинь, блямс, Ду духхх- раздался звон бьющегося стекла и грохот — отлитая из меди антикварная статуэтка орла с распростертыми крыльями, весившая килограмм десять, свалилась с комода.

— Ура-а-а-!!!! — раздался детский победный клич.

— Господи-и-и-!!!! За что такое наказанье?!!! — раздался вопль матери.

Людмила засмеялась.

— Везет тебе Танька, вон у тебя сколько мужиков, а тут ни одного.

— Когда сама родишь, посмотрю я, как ты будешь радоваться такому везенью- сказала Татьяна показывая, на обломки взятой штурмом гостиной.

— Эй, войско, марш на кухню, я сейчас убирать буду, то что вы взорвали — грозно, но с теплотой сказала Татьяна.

Пацаны с победным улюлюканьем помчались на кухню.

— Проходи, Людка, я сейчас.

Людмила пошла на кухню.

— Что самое обидное Саня, так этого толстого штабиста даже не поцарапало, Германа на повал, а в такую мишень, огромную, ну ни одного осколка. Нет Сань, я не говорю, что лучше бы этого толстяка, нет. Но мне не понятно, если есть на свете Бог, куда он смотрит? Где справедливость? — из кухни доносился пьяный голос Алексея.

— Да, повезло этому, толстяку, хорошо за него кто то молился, — раздался голос Александра.

— А-а, привет, соседка! — Алексей увидел Людмилу.

— Ну, здравствуй Леша! — ответила она оглядывая кухню.

Посреди просторной кухни стоял стол, на столе початая бутылка водки, лежала закуска.

За столом сидели Алексей с забинтованной рукой и лучший друг Сергея Александр Евдокименко с женой Катей. Лицо Катерины, было заплаканным.

Вошла Татьяна, неся разбитый фарфоровый поднос.

— Вот видел, что твои орлы разбили. Мать приедет, опять мне достанется. Людка, что стоишь? Садись.

Орлы притихли, у отца на коленях.

— Татьяна уже сказала тебе?:- спросил Алексей. Людмила кивнула.

— Тогда садись, выпей, за упокой души, — и Алексей придвинул ей стопку. Затем разлил. Мужчины поднялись, и, не чокаясь, вылили в рот водку. Постояли… — земля пухом, — и сели.

— У Сереги, нормально все. Здоров. Прекрасно себя чувствует. Скучает по тебе.

— Это он тебе сам сказал?

— Нет, но я не слепой. Сам все вижу. Фотка твоя у него вот здесь- и Лешка похлопал себя по груди.

— А ты как, Саша, поправился? — спросила Людмила.

Александр был тяжело ранен в Карамахах, в предыдущей командировке. Две пули попали в грудь. Поэтому в эту командировку его не послали. Сашка был на три года старше Сергея. Он был высок, широкоплеч и жилист. Обладал большой физической силой, и еще большим обаянием. Бабы его любили. Непонятно, почему он выбрал Катерину, невысокую полненькую и своенравную женщину.

Срочную службу Александр служил в Африке, в Анголе. В подразделении Внешней разведки. В память об этом у него оставался шрам на шее, кубинская военная форма в которой он нес службу и настоящий живой шимпанзе — БОБ, привезенный в качестве трофея. Боб любил курить, солдаты сдуру его научили, и носил тельняшку, которую с него трудно было снять без боя. Боялся Боб только тапочка, и стрельбы.

— Да, в следующий раз уже с ними поеду- кивнув на Алексея, ответил Александр.

При этих словах Катерина, снова разревелась. Татьяна тоже, начала шмыгать носом.

Ничего не понимающие, Гришка и Мишка с удивлением посмотрели на мать.

— Эх бабы, бабы. — выдохнул Алексей и снова потянулся за бутылкой. Неловко облокотился на раненую руку, поморщился от боли.

Пацаны понимающе вскинули глаза на отца.

— Папка, больно? — спросил Мишка.

— Хочешь мы слезим с тебя, — сказал Гришка.

— Нет пацаны, это не больно. Больно здесь — и Алексей вновь стукнул себя кулаком в грудь. Мальчишки, недоуменно переглянулись.

Так скорбя просидели три часа. Лешка рассказывал про ребят, про Сергея. Людмила слушала. Ребятишки уснули на коленях у отца.

Татьяна перенесла их в детскую.

Там стоя у кроваток и смотря на сопящих маленьких вояк. Танька и Людмила неожиданно, просто, по-бабьи, разрыдались. Так и сидели обнявшись и обильно поливая слезами плечи друг друга. Разошлись за полночь.