Гильзы на скалах - [14]
— Тост для Мишки! Поднимем эти благословенные канистры за то, чтобы дали, бабы, Мишке! Аминь! — гнусаво пропел Лапа, подражая служителям культа.
Мишка был другом Андрея. Вместе рыбачили и охотились, пили водку и ходили по бабам, пели и дрались. Мишка подорвался на растяжке в самом начале командировки и сейчас лечился в госпитале.
Снизу лежало письмо. Андрей начал читать. Начиналось оно весело:
«Здорово Андрюха! Привет мужики. Гром, зная тебя, и зная, что с бабами у Вас туго, хочу сказать.
Не выбрасывай ящик от посылки, сделай в картоне аккуратненькую дырочку. Ну не мне тебе рассказывать зачем».
— Вот, что прислала, — раздался радостный крик Вдовы, — смотрите!
Вдова показывал фотку своей жены, на фото, Лехина Танька была голой.
— Повесь на койку, будет на кого затвор передернуть — буркнул Громов.
— Ты свою повесь, и дергай.
— А что мне на нее дергать. Я ее вдоль и поперек избороздил. На чужую интересней.
Все вокруг заржали, Вдова обижено спрятал фото.
— Греховодники! О душе надо думать. О ее спасении! А они только о бабах. Вот стану священником, так мне Ваши грехи до смерти не замолить. Пожалейте батюшку! — Лапа запел свою песню.
В отряде такие фотки были традицией. Один раз все жены и подруги сделали групповое фото, где кроме противогазов на женщинах не было ни чего. Потом парни долго, со смехом, пытались разобрать — где чья.
На улице послышался нестройный, но уверенный топот и в палатку ввалились парни из СОБРа, во главе со Смолянским.
— Говорят Вам бухло прислали?
— Говорят, что кур доят, — парировал Лапа, — ну что Андрюха, открываем одну?
— Доставай, смотреть на него что ли, — ответил Громов.
— Да, а какая крыса Вам уже сообщила?
— Мы на запах — ответил Сова- пулеметчик СОБРа.
Палатка снова загомонила, Сашка, изобразив на гитаре первые аккорды «цыганочки», пропел:
Кто-то достал косячок, и сладкий дым анаши потянулся по палатке. Анаша тоже была неизменным атрибутом этой войны.
Даже те, кто в мирной жизни никогда не баловался этим зельем, здесь курили, дабы хоть чем-то снять напряжение нервов.
Сергей и Лапа однажды обкурились до такой степени, что увидели в прибор ночного видения реального Годзилу. А потом весь остаток ночи пытались подстрелить его на завтрак.
— Лапа, хочешь годзилятинки! Хе-хе-хе! — смеялся Сергей, поливая из автомата темноту ночи.
— Ага. Никогда еще не хавал. Ха-ха-ха — гоготал Димка, стреляя из винтовки.
Выбравшийся из блиндажа заспанный Громов, разбуженный стрельбой, удивленно посмотрел на них.
— Вот придурки обкуренные. Ведь спать не даете, гоблины!
— Лапа-а-а! Там еще и гоблины-ы-ы! Измена-а-а!
— О-о-о. Серый, точно гоблины, стреляй, а то они утащут нашу Годзилу!!!!
В палатке звенела гитара, надрывая глотки, мужики пели «Десантную». К гитаре присоединилась гармонь. Кто-то начал стучать по пустым патронным цинкам — в такт мелодии.
Наливай Юрок опять, а я возьму гитару. Что ребята Вам сыграть? С чьего репертуару?
Сергей сидел на лавочке около палатки. К нему подошел Герман. Вытащил сигареты и спросил.
— А ты, что не гуляешь?
— Ты ведь знаешь, я с зеленым змием не дружу. — Сергей вытащил зажигалку.
— Сколько ты здесь, не надоело? Я вот, второй раз поехал и понял, что это не для меня. — Герман затянулся сигаретой.
— Сколько? Я и сам уже не помню. Начал в 94, ранение, госпиталь, потом 96, снова госпиталь. И вот, с 1999 опять сюда. Считай лет пять. Втянулся. Как на работу хожу. Война, странная штука. Она либо отторгает тебя, либо затягивает. Меня затянуло, не могу без этого. Дома посижу месяц, чувствую, снова тянет. — Сергей говорил, глядя куда-то в даль.
— И не страшно? Убить ведь могут.
— Могут. Страшно. Я же человек, и тоже боюсь как все. Перед каждой стычкой мандраж, а потом. Работать начал — все проходит.
— Мне говорили, ты сам себя гранатой рвал? Это правда?
— Да. Испугался, что в плен попаду. Вот от страху и рванул чеку. А что потом, не помню. Вспышка, удар и все.
— Бывают же чудеса. — Герман смял окурок и бросил в стоящую неподалеку урну.
— Бывают. Слушай командир, я тут вот о чем подумал. У нас выносной пост практически не укреплен. Если заваруха, выкосят там всех в пять минут, а потом за остальных возьмутся. Сверху по нам удобней стрелять. — Сергей посмотрел на Германа.
— Что предлагаешь?
— Нужно укрепить, хоть мешками с песком. Мешки у начпрода возьмем. Один «Утес» туда поставим.
— Дельно. Но таскать их на третий этаж, а потом на крышу — тяжело.
— Тяжело. Но как говорил великий Суворов. Тяжело в учении — легко в бою. Придумаем что-нибудь, лебедку сделаем. Нормально все будет.
В этот момент из палатки послышался гулкий топот сапог, палатка пошла в пляс. «Цыганочка» удалась на славу:
«Не забудем третий тост, не нарушим слова.
Встанем. Хлопнем в полный рост, за Саньку Соколова.
За всех тех, кто в цинк одет, кто с нами не присядет.
Герой повести в 1941 году служил на советско-германской границе. В момент нападения немецких орд он стоял на посту, а через два часа был тяжело ранен. Пётр Андриянович чудом выжил, героически сражался с фашистами и был участником Парада Победы. Предназначена для широкого круга читателей.
Простыми, искренними словами автор рассказывает о начале службы в армии и событиях вооруженного конфликта 1999 года в Дагестане и Второй Чеченской войны, увиденные глазами молодого офицера-танкиста. Честно, без камуфляжа и упрощений он описывает будни боевой подготовки, марши, быт во временных районах базирования и жестокую правду войны. Содержит нецензурную брань.
Мой отец Сержпинский Николай Сергеевич – участник Великой Отечественной войны, и эта повесть написана по его воспоминаниям. Сам отец не собирался писать мемуары, ему тяжело было вспоминать пережитое. Когда я просил его рассказать о тех событиях, он не всегда соглашался, перед тем как начать свой рассказ, долго курил, лицо у него становилось серьёзным, а в глазах появлялась боль. Чтобы сохранить эту солдатскую историю для потомков, я решил написать всё, что мне известно, в виде повести от первого лица. Это полная версия книги.
Книга журналиста М. В. Кравченко и бывшего армейского политработника Н. И. Балдука посвящена дважды Герою Советского Союза Семену Васильевичу Хохрякову — командиру танкового батальона. Возглавляемые им воины в составе 3-й гвардейской танковой армии освобождали Украину, Польшу от немецких захватчиков, шли на штурм Берлина.
Антивоенный роман современного чешского писателя Карела Конрада «Отбой!» (1934) о судьбах молодежи, попавшей со школьной скамьи на фронты первой мировой войны.
Авторы повествуют о школе мужества, которую прошел в период второй мировой войны 11-й авиационный истребительный полк Войска Польского, скомплектованный в СССР при активной помощи советских летчиков и инженеров. Красно-белые шашечки — опознавательный знак на плоскостях самолетов польских ВВС. Книга посвящена боевым будням полка в трудное для Советского Союза и Польши время — в период тяжелой борьбы с гитлеровской Германией. Авторы рассказывают, как рождалось и крепло братство по оружию между СССР и Польшей, о той громадной помощи, которую оказал Советский Союз Польше в строительстве ее вооруженных сил.