Гильотина для госпитальера - [18]

– Но диспетчерский комп имеет трехуровневую защиту, – недоверчиво произнес Филатов.

– Да. И по всем уровням будто волна прошлась, перетрясая основные команды и внося в них ошибки. С тех пор Греков изредка нащупывает контакт с действительностью. Где находится – понимает с трудом. Бредоподобные фантазии четырехмерного уровня.

– Что это значит?

– Некоторые душевнобольные начинают, как им кажется, воспринимать не трехмерный, а четырехмерный пространственно-временной континуум. Естественно, все меры длины и времени, все расстояния теряют свой смысл.

– Они действительно воспринимают четырехмерный мир?

– Трудно сказать. Не исключено… Палата семнадцать. Олеся Пащенко, двадцать пять лет. Во время полтергейста пострадала ее семья. Грудной ребенок получил ожоги, неопасные для жизни.

Филатов посмотрел на красивую молодую женщину, тело которой было обвито эластонитями повышенной чувствительности, принадлежащими аппарату-диагносту, сострадательно покачал головой:

– Смотри ты, какая молоденькая… Жаль!

– Павел Серебряков, восемнадцать лет. Курсант Военно-космической академии. Его скрутило в классе спецтренажеров. Перекрученный тренажер, расколотый диагност в гравикамере – все, больше последствий не было. На контакт не идет. Бред преследования. Якобы черная сущность стремится опутать его и утянуть в ад. Дальше?

– Хватит.

– Остальные случаи схожие. Во время их нахождения в госпитале зафиксировано четырнадцать случаев полтергейста. Кстати, эти энергии глушатся полями нейтрализации, но не до конца.

– Значит, у них эфиродинамическая природа?

– Вряд ли. Из всех случаев самый опасный – с диспетчером. Там могли быть реальные жертвы. Но ничего такого, как в «Парящей лисе». Там полтергейст покуражился вовсю. Наши случаи куда слабее.

– Слабее, сильнее, – нахмурился разведчик. – Главное – это существует. И что это такое?

– То, что мы имеем дело с заболеванием – это факт. Я тебе могу назвать не один признак, по которой «распадники» именно больные, а не какие-то мутанты и не деградировавшая ветвь человечества, – усмехнулся Сомов. – Есть начало болезни, есть более-менее изученное ее течение. Нет ни одного случая излечения, и нет даже подходов к лечению. И нет главного – носителя болезни.

– И нет начала.

– Правильно. И мы не имеем контакта с больными, не можем восстановить его историю, узнать, что предшествовало заболеванию. Разговоры с родственниками и знакомыми ничего не дают. Больные никогда не встречались друг с другом, они из разных мест. Но общая причина должна быть.

– Ну что ты об этом думаешь?

– Не знаю. Если мы найдем начальный этап, станет понятно, откуда ветер и что с этим делать.

– И зачем таинственным похитителям сдались эти «распадники», – кивнул разведчик.

– Точно.

– Перед началом полтергейста на «Парящей лисе» пилот сказал одно слово – гость.

– Гость, – госпитальер задумался. – Гость. Что бы это значило?

– Может, ничего.

– А может и значить… У меня есть одна идея.

– Плодотворная?

– А это мы посмотрим. Я хочу попытаться войти в контакт с больными.

– Как?

– Обычно. С риском для жизни…

***

– Вы мои, мои, мои, – шуршал как прибой – мягко и настойчиво – Черный шаман, переваливающийся на кривых толстых ногах по комнате рядом с двумя распростертыми телами своих врагов. – Я сильный. Вы слабы… Ты! – он нагнулся над Динозавром, который пытался скинуть с себя оцепенение и не мог. – Я дал тебе милость. Ты был верным псом. Не хотел оставаться верным. Будешь мертвым. Выпью твою кровь. Выпью, выпью, ах, – Черный шаман упал на колени и начал раскачиваться из стороны в сторону.

Перед ним лежала медная чаша и ржавый, видавший виды нож. Эти вещи он нашел в стенной нише – Динозавр их прихватил как сувенир с Ботсваны и как напоминание о том жутком мире колдовства и человеческих жертвоприношений, к которому ему довелось прикоснуться. И подгадал – только не себе на пользу. Эти предметы пригодились Черному шаману. Тот готовился принести очередные жертвы хищникам мабуку – черным демонам черных богов.

– Я выпью твою силу, пес. Я выпью священную жидкость, хоть ты недостоин. Недостоин, недостоин! Черный шаман вскочил и пнул Динозавра.

– И твою силу возьму я, презренная самка песчаной черепахи! – он нагнулся над Пенелопой, скорчившейся на полу, обхватив плечи руками. – Я ждал. Моя сила не подвела меня. Мои демоны вернулись ко мне. Я! Я! Я!

Шаман впадал в экстаз, он отвлекался, но сжимавшие пленников путы не отпускали их.

– Твое везенье, пес, где оно? Нет! А твое, грязная тварь? Нет! У меня есть! Везенье со мной! Сила – со мной!

Тем временем речь становилось все сбивчивее и быстрее. Он переходил на шепот.

– Черный шаман ждал. Черный шаман ждал долго. Черный шаман сидел в плену! Они думали, Черный шаман не может ничего! Но он копил силу! Он копил знание! Он искал ключи к железным механизмам. Он искал ключи к холодному мертвому разуму, управляющему металлом! Он искал ключи к душам! Он нашел ключи к душе того, кто охранял его! Он убил его и выпил его силу!

В голове Пенелопы будто ворочался дикообраз. Резкая боль пульсировала от затылка ко лбу. Женщина не могла двинуться, но она могла думать. И она поняла, о чем говорит Черный шаман. Пока идиоты-врачи думали, что колдун растерял свои силы и ничего не может без доступа человеческой крови, тот копил силы, опутывал мозг Утконоса и учился разбираться с электронными системами. И в один прекрасный день нанес удар. Сбежал. Смог невидимкой просочиться в дом Динозавра.