Гильотина для Фани - [17]
В этой клинике его хорошо знали и теперь у него в распоряжении целое офтальмологическое отделение. Наконец Гришман понял, что Фани устала.
– На сегодня всё, дорогая…, – посмотрел на табличку в изголовье кровати, – дорогая Мария, теперь я буду приходить каждый день, и всё у нас будет хорошо.
За его спиной уже собрался весь персонал отделения.
Лечащие врачи и сёстры с изумлением наблюдали за волшебным сеансом профессора Гришмана. Под аплодисменты коллег Гришман вышел в коридор.
– Это моя старая пациентка, жена моего друга, – сказал он им на прощание и попросил разрешения у лечащих врачей навещать Марию Дюпре.
После этого посещения Фани быстро пошла на поправку. Она уже сама вставала, ходила на процедуры в отделение доктора Гришмана. Провалы в памяти ещё были, она, например, не знала, сколько времени провела здесь и какой на дворе год и месяц, но и эти белые пятна в её памяти постепенно исчезали.
Фани возвращалась к жизни. В один из дней, когда она лежала и читала книгу, к ней пришёл посетитель, незнакомый мужчина в чёрном костюме и белом халате на плечах. Молча поставил на её столик пакет с фруктами и соками, поинтересовался её здоровьем, сказал, что ей передают большой привет её знакомые из России, и будто нечаянно распахнул халат. Фани увидела знакомую до боли жёлтую пуговицу на его жилетке. На прощание незнакомец положил ей под подушку толстый конверт, вежливо попрощался и ушёл.
Ночью она включила настольную лампу, надела очки и вскрыла конверт. Там был адрес её новой парижской квартиры на улице Мари Роз в доме № 5, номер счёта в одном из отделений «Publik bank». За годы там накопилась очень большая сумма, и из «сопроводиловки», написанной рукой Семёнова, было понятно, что Москва так благодарит её за операцию в Стамбуле. «Вот так, Катя, ты подарила мне жизнь, а я у тебя её отобрала – за тридцать серебряников», – она будто писала письмо туда, где писем не читают, да и ответа ждать тоже не приходится. И, наконец, фотография Натали. «Боже, мой! Как ты выросла, моя девочка». Натали стояла на фоне новогодней ёлки, а за её спиной висел красивый транспарант: «Поздравляем с Новым – 1936-м годом!».
Глава восьмая
Москва. Школа-интернат им. Лазаря Кагановича
В школе царил предпраздничный аврал, как на палубе эсминца, который, вдруг, неожиданно, должна была посетить царствующая особа. Директор школы Геннадий Иванович Сиврюшкин, весь в мыле, носился по залу, где заканчивали наряжать ёлку, расставлялись стулья для высоких гостей и отдельно, в кабинете директора, накрывался шикарный праздничный стол.
На втором этаже младшая группа пионеров репетировала песню о Сталине, которой нужно было встретить гостей. Старшие, уже выпускники, готовили по углам свои новогодние номера, бесконечно путая и заполошно повторяя свой приветственный текст. Да ещё, «чёрт его принёс», путался под ногами корреспондент журнала «Ленинская искра».
Он непременно хотел снять для журнала на фоне ёлки лучшую выпускницу школы Натали Дюпре. Пробегая мимо, Сиврюшкин подумал: «Какой-то странный корреспондент», – и, как ураган, понёсся дальше.
Неожиданное посещение школы дочерью самого Кагановича, Альбиной Лазаревной, было больше, чем событием. Школа снабжалась хорошими продуктами, формой для учеников, да и зарплаты учителей и особенно директора были непомерно высоки. Поэтому ударить «в грязь лицом» и не порадовать хозяйку и благотворительницу интерната он никак не мог.
Сегодня Геннадий Иванович принарядился по-особенному. Он взял на прокат у соседа по коммуналке чёрный смокинг, белую рубашку и бабочку, зная эстетические наклонности Альбины Лазаревны. Из окна второго этажа Сиврюшкин увидел, как к дому подъехали три черные машины и бросился вниз встречать гостей.
Младшие уже выстроились около ёлки и ждали только сигнала. Старшие, с цветами и подарками, образовали коридор, по которому должна была прошествовать царица бала и её свита. Сначала в дверях появились двое товарищей в штатском, а за их могучими спинами возникла и сама Альбина Лазаревна. По программе малыши исполнили «величальную» о Сталине А. Александрова. Грянул писклявый и разношерстный хор:
Этот апофеоз вождю Альбина и её свита выслушали стоя. Затем гостей рассадили согласно их рангу, а мать-благодетельницу препроводили в кресло, которое привезли по такому случаю из Малого театра.
Сиврюшкин вышел к ёлке и совсем коротко, чтобы не утомлять высокую гостью, рассказал об успехах школы и объявил начало концерта. Открывать его должна была Натали стихами поэта Джамбаева о Сталине. Она вышла к ёлке и поклонилась с достоинством персонально Альбине Лазаревне. Альбина смотрела на неё и думала: «Кажется, вполне подходит, на все руки мастерица, как говорит Сиврюшкин, и перед гостями будет не стыдно». Геннадий Иванович подобострастно наклонился к ней и прошептал: «Ода Сталину, но там есть строки и о Лазаре Моисеевиче», и махнул Натали рукой: «Начинай!» Вдруг, неожиданно для себя, глядя прямо в глаза царице, Натали начала:
Роман «Легенда Татр» (1910–1911) — центральное произведение в творчестве К. Тетмайера. Роман написан на фольклорном материале и посвящен борьбе крестьян Подгалья против гнета феодального польского государства в 50-х годах XVII века.
Немецкий писатель Теодор Крёгер (настоящее имя Бернхард Альтшвагер) был признанным писателем и членом Имперской писательской печатной палаты в Берлине, в 1941 году переехал по состоянию здоровья сначала в Австрию, а в 1946 году в Швейцарию.Он описал свой жизненный опыт в нескольких произведениях. Самого большого успеха Крёгер достиг своим романом «Забытая деревня. Четыре года в Сибири» (первое издание в 1934 году, последнее в 1981 году), где в форме романа, переработав свою биографию, описал от первого лица, как он после начала Первой мировой войны пытался сбежать из России в Германию, был арестован по подозрению в шпионаже и выслан в местечко Никитино по ту сторону железнодорожной станции Ивдель в Сибири.
«Страницы прожитого и пережитого» — так назвал свою книгу Назир Сафаров. И это действительно страницы человеческой жизни, трудной, порой невыносимо грудной, но яркой, полной страстного желания открыть народу путь к свету и счастью.Писатель рассказывает о себе, о своих сверстниках, о людях, которых встретил на пути борьбы. Участник восстания 1916 года в Джизаке, свидетель событий, ознаменовавших рождение нового мира на Востоке, Назир Сафаров правдиво передает атмосферу тех суровых и героических лет, через судьбу мальчика и судьбу его близких показывает формирование нового человека — человека советской эпохи.«Страницы прожитого и пережитого» удостоены республиканской премии имени Хамзы как лучшее произведение узбекской прозы 1968 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
На необъятных просторах нашей социалистической родины — от тихоокеанских берегов до белорусских рубежей, от северных тундр до кавказских горных хребтов, в городах и селах, в кишлаках и аймаках, в аулах и на кочевых становищах, в красных чайханах и на базарах, на площадях и на полевых станах — всюду слагаются поэтические сказания и распеваются вдохновенные песни о Ленине и Сталине. Герои российских колхозных полей и казахских совхозных пастбищ, хлопководы жаркого Таджикистана и оленеводы холодного Саама, горные шорцы и степные калмыки, лезгины и чуваши, ямальские ненцы и тюрки, юраки и кабардинцы — все они поют о самом дорогом для себя: о советской власти и партии, о Ленине и Сталине, раскрепостивших их труд и открывших для них доступ к культурным и материальным ценностям.http://ruslit.traumlibrary.net.
«У чёрного моря» - полудокумент-полувыдумка. В этой книге одесские евреи – вся община и отдельная семья, их судьба и война, расцвет и увядание, страх, смех, горечь и надежда… Книга родилась из желания воздать должное тем, кто выручал евреев в смертельную для них пору оккупации. За годы работы тема расширилась, повествование растеклось от необходимости вглядеться в лик Одессы и лица одесситов. Книжка стала пухлой. А главной целью её остаётся первоначальное: помянуть благодарно всех, спасавших или помогших спасению, чьи имена всплыли, когда ворошил я свидетельства тех дней.