Гильотина для бесов - [27]

Явление Сталина весьма сложно и касается не только коммунистического движения и тогдашних внешних и внутренних возможностей Советского Союза. Тут поднимаются проблемы отношений идеи и человека, вождя и движения, значения мифов в жизни человека, условий сближения людей и народов. Сталин принадлежит прошлому, а споры по этим и схожим вопросам если начались, то совсем недавно.

Добавлю еще, что Сталин был — насколько я заметил — живой, страстной, порывистой, но и высокоорганизованной и контролирующей себя личностью. Разве, в противном случае, он смог бы управлять таким громадным современным государством и руководить такими страшными и сложными военными действиями?

Тщетно пытаюсь себе представить, какая еще, кроме Сталина, историческая личность при непосредственном знакомстве могла бы оказаться столь непохожей на сотворенный о ней миф. Уже после первых слов, произнесенных Сталиным, собеседник переставал видеть его в привычном ореоле героико-патетической сосредоточенности или гротескного добродушия, что являлось непреложным атрибутом иных массовых фотографий, художественных портретов, да и большинства документальных кинолент. Вместо привычного «лика», выдуманного его собственной пропагандой, вам являлся буднично-деятельный Сталин — нервный, умный, сознающий свою значимость, но скромный в жизни человек... Первый раз Сталин принял меня во время войны, весной 1944 года, после того, как облачил себя в маршальскую форму, с которой потом так и не расставался. Его совсем не по-военному живые, безо всякой чопорности манеры тотчас превращали этот милитаристский мундир в обычную, каждодневную одежду…

Он обладал выдающейся памятью: безошибочно ориентировался в характерах литературных персонажей и реальных лиц, начисто позабыв порой их имена, помнил массу обстоятельств, комментируя сильные и слабые стороны отдельных государств и государственных деятелей. Часто цеплялся за мелочи, которые позже почти всегда оказывались важными. В окружающем мире и в его, Сталина, сознании как бы не существовало ничего, что не могло бы стать важным...

Но Сталин — это призрак, который бродит и долго еще будет бродить по свету. От его наследия отреклись все, хотя немало осталось тех, кто черпает оттуда силы…

А сам я разве не мучаюсь, пытаясь понять, что же это такое — мое «раздумье» о Сталине? Не вызвано ли и оно живучим его присутствием во мне?» (Джилас М. Лицо тоталитаризма. Выделено мной. – Р.П.).

В 1943 г., на Тегеранской конференции, Черчилль, вручая Сталину «меч Сталинграда», сказал: «Маршал Сталин может быть поставлен в ряд с крупнейшими фигурами русской истории и заслуживает звания «Сталин Великий». На что Сталин ответил: «Легко быть героем, если имеешь дело с такими людьми, как русские».

В процессе изучения материалов я натолкнулся на «Каталог 1933-1973. Жизнь замечательных людей» (М., «Молодая гвардия», 1976) и обратил внимание на любопытное издательское событие: появление в 1943 г., в самый разгар войны, серии книг под рубрикой «ВЕЛИКИЕ ЛЮДИ РУССКОГО НАРОДА». Вот что выходило из-под печатного станка только одного издательства «Молодая гвардия» (авторов книг из экономии места опускаю и называю только героев серии) в 1943-45 гг.:

И.П. Павлов, К.А. Тимирязев, И.Е. Репин, Н.Е. Жуковский, М.С. Щепкин, А.С. Пушкин, В.В. Маяковский, А.Н. Радищев, М.И. Глинка, С.О. Макаров, К.Д. Ушинский, Г.Я. Седов, П.С. Нахимов, Ф.Ф. Ушаков, Л.Н. Толстой, П.И. Чайковский, М.Ф. Казаков, М.Ю. Лермонтов, В.Г. Белинский, Д.К. Чернов, Н.Н. Миклухо-Маклай, И.М. Сеченов, Н.В. Гоголь, И.А. Крылов, Н.Н. Лобачевский, А.С. Попов, И.И. Мечников, В.И. Баженов. Факт публикации этой серии книг полностью вписывается в контекст вышесказанного. Заметьте, ни одной книги о героях революции и гражданской войны! Посетив библиотеку, каждый из вас может убедиться, что самые патриотичные книги за весь период правления коммунистов были изданы при Сталине, то же можно сказать и о художественных, фильмах снятых в предвоенные годы: «Александр Невский», «Петр Первый», «Суворов», «Минин и Пожарский». В 1937 г. торжественно отмечалась 125-я годовщина Бородинского сражения (в 1932 г. была уничтожена могила Багратиона). Посмотрим также, какие эпитеты были в моде у тех, кому было разрешено «глаголом жечь сердца людей».

«… Деревья русские ветвями,

Как звери лапами их бьют.

… И звезды русские не светят,

Их русский ветер валит с ног»

(1941 г., М. Кульчицкий).

«…И слово русское «вперед!»

Нас поднимало в наступленье.

…Не быть России покоренной»

(1942 г., С. Михалков).

«…По вязким болотам, по трудным высотам

Идет в наступленье Иван Иванов.

…Пусть сложит былины Отчизна моя

О русском бойце-исполине» (1943 г. Из газеты «За Родину»).

Примеры воспевания всего русского можно приводить долго, конечно, большая часть подобных строк была написана искренне, но добро на русофильские настроения было дано сверху. Эксплуатация русского национального духа, национал-патриотизма под чутким руководством Вождя была продумана до мелочей. Результатом этой работы стали ошеломляющие успехи победившей России с таким территориальным расширением, о котором только могли мечтать монархисты. Пропаганда русского патриотизма продолжалась и после войны. В 1949 г. разворачивается массовая кампания против «безродных космополитов». Историкам была дана установка на «приоритет русского во всех областях». Радзинский этот период называет «безумием», но пусть драматург назовет хоть один народ, который бы не боролся за свои приоритеты, даже дутые, не говоря уже о его соплеменниках. О проблеме исторических приоритетов хорошо сказал в своей книге «Белый Конь Апокалипсиса» («ЛИО Редактор», СПб., 1999) Олег Гусев: «История всегда идеологична, хотим мы этого или нет. Позорная история – начало духовного порабощения народа, вслед за которым неизбежно подкрадывается и физическое. Поэтому ни у одного народа в мире, даже у самого захудалого африканского племени, нет плохой истории».