Гильотина для бесов - [20]

«Интернационализм со стороны угнетающей или так называемой великой нации... (заметьте, сколько презрения к русским в «так называемой». – Р.П.) должен состоять не только в соблюдении формального равенства наций, но и в таком неравенстве, которое возмещало бы со стороны нации угнетающей, нации большой, то неравенство, которое складывается в жизни фактически. Кто не понял этого, тот не понял действительно пролетарского отношения к национальному вопросу». (Ленин В.И. Полн. Собр. соч. т. 45, с. 359).

Комментарии, как говорится, – излишни.

К началу 30-х лидеры Национал-социалистической рабочей партии (НСДП) уже хорошо знали основную ошибку царской России, потерпевшей унизительный крах. Ошибка заключалась в игнорировании «еврейского вопроса», в недооценке разрушительного потенциала агрессивной части международного еврейства, которое открыто объявило войну России. Условная «черта оседлости» была пародией на иммунитет от пронырливых инородцев, к тому же в документах, удостоверяющих личность человека, национальность не указывалась, а только вероисповедание. Поменял веру – и вот ты уже православный, а значит, «русский». (Сегодня демократы пошли дальше – отменили графу национальности в паспорте, чтобы скрыть вымирание русского народа). Сталин тоже хорошо знал, на чем погорели «тираны». Он не хотел повторять их участи и, обретя силу, сразу взялся за чистку рядов от деструктивного элемента с акцентом на возникший национальный перекос. Сталин не был антисемитом в обычном понимании этого слова, он был государственником и диктатором. Ему было все равно, кто перед ним: еврей или русский. Он был диктатор интернационалист, он был над нациями и классами. «Антисемитизм» Сталина в силу доминирования евреев в органах власти имел чисто политическую окраску, но не расовую.

После раскола РСДРП в 1903 г., спровоцированного Лениным, на меньшевиков и большевиков, получилось так, что в меньшевиках оказалось больше людей с еврейскими фамилиями. Молодой Коба еще не отличал европейских евреев по внешним признакам и тем более он не мог предположить, что его «бог» Ленин тоже повязан с евреями и что он умышленно «расколол» РСДРП, чтобы «не класть яйца в одну корзину». Поэтому Сталин, тогда еще Коба, позволял себе политический антисемитизм. В нелегальной газете «Бакинский рабочий» в 1907 г., отчитываясь о своем участии в лондонском съезде РСДРП, он иронично высказывает мысль о том, что почему-то меньшевики представлены сплошь еврейскими фамилиями, а большевики – русскими, и потому «есть неплохая идея для нас, большевиков, – устроить погром в партии». Если верить И. Давиду, автору книги «История евреев на Кавказе», то Кобе приписываются и такие высказывания: «Ленин возмущен, что Бог послал ему таких товарищей, как меньшевики. В самом деле, что за народ все эти Мартов, Дан, Аксельрод – жиды обрезанные!... Они не хотят бороться, вероломные лавочники... еврейский народ произвел только вероломных, которые бесполезны в борьбе». Если присмотреться внимательней к этим резким суждениям, то обнаружим, что Коба делает акцент на «обрезанных» и «вероломных». Вчерашний семинарист делит евреев на иудеев «обрезанных» и крещенных, другими категориями он и не мог оперировать.

Э. Радзинский в своей книге «Сталин» (М., 1997) утверждает, что антисемитские выходки Сталина Ленин прощал за то, что Коба ограбил банк в Тифлисе в 1907 г., и партия зависела от этих денег. Экзальтированному Радзинскому подобный идиотизм можно простить, ведь он драматург и мыслит категориями сцены, а не жизни, если, конечно, не умышленно скрывает истину за флером своих литературных зарисовок, которые подаются как исторические откровения с привлечением центрального телевидения, т.е. за наш счет. Легенду о том, что революционеры жили на деньги ограбленных банков, придумал тот, кто хотел скрыть истинные источники финансирования большевиков. Поверьте, господа «историки», те, кто грабят банки, только и делают, что грабят и готовятся к ограблению. Но Радзинский и сам, чувствуя некую неубедительность этой версии, прибавляет к ней уголовный элемент, с которым якобы познакомился Сталин в лагерях и ссылках, и затем, как «авторитет», привлекал уголовников к ограблению. Я понимаю, что драматург Радзинский вырос в интеллигентной семье, ведь его отец «был знаком с самим Эйзенштейном», и был далек от уголовного мира. Поэтому откуда драматургу знать, что уголовники после ограбления требуют свою долю, а по описаниям самого же Радзинского в тифлисском налете принимала участие банда из 50 вооруженных человек. Неужели они, тронутые проникновенной речью юного уголовника Кобы, отдали ему все деньги на борьбу за их светлое будущее? Вот уж, действительно, сцена из дешевого спектакля!

В сентябрьской (1999 г.) ТВ-передаче «Абажур» ее ведущий А. Макаревич, обращаясь к Радзинскому, сказал: «Все-таки, все что вы пишете – это литература, а не история», на что обидевшийся драматург ответил: «Нет – это история! История с точки зрения писателя. Это, прежде всего, психология. Когда я писал о Сталине, я видел не монстра, я хотел понять, «добру и злу внимая равнодушно». Хорошо сказал драматург, но только у него получается какое-то однобокое добро и зло, а совесть исследователя все время прихрамывает на русофобскую ножку. В отношении психологии Радзинский прав, т.к. именно ее и исследуют писатели и публицисты, зная, что именно в ней заложен механизм мотивации человеческих поступков. Но вот когда уголовники отдают украденные деньги «политическому», это уже не психология, а «мыльная опера». Мерилом правильности выводов и оценок исследователя должна быть бытовая и историческая достоверность. Иначе вместо личности мы получаем харизму с тем или иным прилагательным, а вместо исторического события библейскую сказку.