Гилгул - [3]

— Сашка, телефон звонит.

— Я слышу, — ответил он и перевернулся на спину. Затем зевнул и поежился, слепо вглядываясь в циферблат электронных часов. Зеленые цифры сливались в одно большое мутное пятно. Он потер глаза и еще раз посмотрел на часы. Без пятнадцати семь! А на улице темно еще. Странно. Наверное, Татьяна открыла форточку и задернула шторы, когда ложилась спать. Саша снова зевнул, сунул ноги в тапочки и, придерживая рукой ноющий живот, пошел в кухню. Телефон звонил и звонил не переставая. Ярко-красный, круглый чешский «клоп» стоял на обеденном столе. Он издевался, смеялся металлическим звоном и прихихикивал стальным затухающим эхом. Сволочной аппарат, что и говорить. Саша плюхнулся на табурет, — неосторожно плюхнулся, отчего ртутный шарик боли в животе колыхнулся снова, — снял трубку и промямлил:

— Слушаю.

— Сашка? Товкай? Это был Костя Балабанов. Кто еще мог звонить в такую рань? Фанат работы. Трудоголик чертов. Сам фанат и считает, что все вокруг тоже фанаты. Не спят, не едят, не пьют, только и думают, как бы совершить что-нибудь эдакое, общественно-полезное.

— Сашка, это ты? — продолжал допытываться Костя.

— Вчера вечером был я, — Саша зевнул в третий раз. Широко. Охнул, с присвистом втянул воздух между зубами. — Черт.

— Что? — озаботился Костик. — Случилось чего-нибудь?

— Живот схватило.

— А, — оперативник никогда не придавал значения подобным пустякам. Схватило и схватило. Сбегай в сортир — всего делов-то. — Старик, ты уже в курсе?

— В курсе чего?

— Ты что, телевизор вечером не смотрел?

— Костя, вечером я телевизор не смотрел. Мы с Татьяной приехали из гостей в начале второго, я принял душ и рухнул в кровать. Потому что устал, как собака, и хотел спать. И до сих пор хочу, — легко соврал Саша. Не хотел он спать. Да и не смог бы уснуть теперь. Особенно после такого приятного сна.

— Понятно. А «Вечерку» вчерашнюю не читал? — Костя упорно не замечал намеков.

— А что случилось-то? Судный день грянул? Или всемирный коммунизм победил? Так мне плевать, Костик. Я спать хочу.

— Старик, — восторженно возвестил Балабанов. — Мы его поймали! Вчера утром!

— Кого?

— Потрошителя! Кстати, твоя консультация сослужила нам очень хорошую службу. Да, да. Помнил Саша. Было такое. Говоря откровенно, не перетрудился он тогда. Дал пару учебно-школярских советов. Но сейчас не стал пускаться в объяснения. Не до того было. Пробурчал лишь:

— Я рад, что удалось тебе помочь. Если честно, Саше в данный момент было все равно, пригодились его советы приятелю или нет. Поймали — и слава Богу. Город вздохнет с большим облегчением. Этого сумасшедшего отправят на обследование в Институт имени Сербского. Понаблюдают пару-тройку месяцев, поставят диагноз — что-нибудь расплывчатое, вроде «вялотекущая шизофрения с кратковременными помрачениями сознания», — и укатают в психиатрическую лечебницу лет на пять.

— Поздравляю, — пробормотал он, осторожно массируя живот. — Серьезно. Встретимся — лично руку пожму. Это все, что ты хотел мне сообщить?

— Старик, да ты не обижайся, — радостно гаркнул Балабанов. — Я же не просто так с кровати тебя поднял. Я же по делу.

— Давай выкладывай, да я пойду. Посплю еще, пока время есть.

— Мы его подстрелили…

— Кого?

— Потрошителя, конечно, — озадачился Костя. — Кого же еще?

— А, — протянул Саша без большого интереса и зевнул в четвертый раз. Демонстративно. — Правильно сделали. Но я не хирург, Костик, я — психиатр. Вызови ему «Скорую», а потом забудь как страшный сон.

— Да я не к тому. Ты слушай. Он сейчас в Склифосовского лежит. В отдельном боксе, под солидной охраной.

— Ну и отлично, Костя. Поставь еще одного человека и иди спать. И я пойду тоже. У меня прием сегодня в два часа, а еще надо успеть за квартиру заплатить.

— Может, ты с ним побеседуешь? — внезапно предложил Балабанов.

— С кем?

— С ним. С Потрошителем.

— Зачем? — не понял Саша. — Не хочу я с ним беседовать. Сдался он мне.

— Да ты погоди, — вспыхнул Костя. — Что ты перебиваешь-то все? Сперва дослушай, потом будешь перебивать. Саша только вздохнул. Хотел сказать, что, дослушав, перебить нельзя, но передумал. Что толку? Если уж Костя брался кого-то «дожимать», то вырываться было абсолютно бесполезно.

— Ну? Саша прощупывал живот, а в голове крутились мутные сомнения. Может, и правда что-то у него внутри? Мышцу надорвал, например. Или грыжа полезла. Хотя с чего ей лезть, грыже-то? Психиатр — не грузчик. Но надо бы сходить к терапевту, провериться.

— Вот смотри. Вот если этот гад не сумасшедший, а? Ну, это я так, теоретически, конечно, но предположим.

— Костик, в психиатрии «теоретически» здоровых не бывает. Как не бывает и «теоретически» больных. Человек либо болен, либо нет. Это устанавливается психиатрической экспертизой.

— Так ведь и я о том же, — убежденно сказал Костя. — А ну как врачи ошибутся? Нет, если его к стенке поставят «по ошибке», так по мне и хрен с ним. Поделом. Заслужил. А если он сумеет «закосить»? Признают это чудовище психом и отправят в «дурку». Сколько его там продержат? Ну, пять лет, в самом лучшем случае. А потом что? На свободу с чистой совестью?

— Костя, психиатрическая лечебница — не тюрьма! Там не «держат», там лечат.