Гильгамеш. Биография легенды - [35]

. Однако все сложнее. «Нинуртой тишины» назывался в клинописной традиции эламский бог Иншушинак, руководивший миром мертвых. Само же слово qultu, «тишина», могло употребляться в значении «зловещая тишина, вызванная смертью»^{57}. В шумерских текстах степь, место рождения Энкиду, называется «местом зловещей тишины». Убивая детей, демоница Ламашту устанавливала тишину; убивая противника, оружие царя также было занято установлением тишины. Что же до сравнения с Нинуртой, то этот герой шумерского времени давно уже понимался в вавилоно-ассирийской традиции как покровитель разрушительных сил, связанный с Подземным миром. В частности, и в XI таблице эпоса он является одним из устроителей потопа. Поэтому можно предположить, что оба эпитета Энкиду в загадочной строке говорят о той потенциально злой, деструктивной силе, которая заложена в этом дикаре.

Откуда же пришел в аккадскую литературу образ Энкиду? Обратимся для этого к шумерским источникам. В эпосе о Нинурте и Асаге говорится о создании в горах чудовища по имени Асаг. Шарур говорит своему господину Нинурте:

Хозяин мой! Небо излило семя на желто-зеленую землю!

Нинурта! Мощь Асага она породила, не знающего

почтенья —

Дитя, что не грудью матери вскормлено, а молоком

диких тварей!

Хозяин мой! Это отродье, отца не знающее,

гор погубитель!^{58}

Не правда ли, в описании Асага хорошо узнается именно Энкиду? Асаг — существо, с которым воюет шумерский Нинурта. Он его соперник и равен ему по силе. В другом месте аккадского эпоса Энкиду назван существом, порожденным горой (I iv 2)^{59}, а гора — уж и вовсе иносказательное название для мира мертвых^{60}. Кто же был рожден горой в браке с Небом? Месопотамская традиция показывает, что только болезнетворные демоны (асакку мариути), нападавшие на мир живых: «Странные отродья, порожденные Ану, те, что раскачивают бурю, не овладевают женщиной, не зачинают ребенка, разума не знают, как дикие лошади, растут в горах» (IVR, 1–2, 2—11 = 42–50)^{61}. Значит, Энкиду, рожденный по образу Ану, дикий, не знающий родителей человек, согласно эпитету, отпрыск горы, — имеет полу-демоническое происхождение^{62}. Окончательно демоническую природу он не может принять из-за глины, из которой сотворено его тело. Глина делает его земным существом, дикарем, полузверем.

Еще один момент в описании Энкиду снова отсылает нас к шумерскому литературному прообразу:

Матушка, сон я видел ночью,

Явились в нем небесные звезды,

Как будто ком небесный упал мне на спину,

Поднял я его — меня он сильнее,

Тряхнул его — непосильна была тяжесть,

Страна Урука к нему встала,

Подле него собрались люди,

Вокруг него мужи теснились,

Юноши его окружили,

Как малые дети, целовали ему ноги.

Явление героя, к которому неожиданно сбегается вся страна, вся земля Урука, известно из пересказанной выше истории про юношу-быка Гудама, разорившего Унуг.

Толпы на улицах Унуга к Гудаму сбежались,

Вооруженные толпы перед ним сидели.

Певец ее, Лугальгабагаль, навстречу им

для переговоров вышел,

Войско увидел.

Певец песню завел, рукой по струнам ударил:

«То, что ты ел —

Не хлеб ты ел, а плоть свою ты ел!

То, что ты пил, то, что ты пил —

Не пиво ты пил, а кровь свою ты пил!

Гудам! Толпы по улицам Унуга за тобою следуют,

Вооруженные толпы сидят пред тобою.

Прочь ступай, не делай (этого)!

То, что Женщина приказала мне, я исполняю!»

Получается, что образ Энкиду в аккадском эпосе складывается из тех эпитетов и характеристик, которыми более ранняя шумерская традиция наделила болезнетворных демонов и злодеев, равных по силе богу Нинурте — Асага и Гудама. Отсюда понятно, почему Энкиду называют героем из когорты Нинурты. А его связь с Аном, закрепленная в сравнении с небесным комом (возможно, с метеоритом), также имеет весьма недобрую природу: небесный бог Ан не только порождает чудовищ, но и испускает на землю несущие гибель камни. Ничего божественного при такой связи с небом у героя нет. Нужно вспомнить выражение «некто свалился на меня, как ком с неба/с горы». Именно так, внезапно, здоровьем горожан овладевали демоны: «Вверху они грохочут, внизу они рокочут… <…> они — великие бури, что обрушиваются с небес; они — ураган, что в городе бушует; они рождены потомками Ану, они — сыновья, потомки Земли!» (IV R, 1–2, 15, 19–23).

Итак, становится ясно, что у обоих главных героев эпоса двойственная природа. Если Гильгамеш на две трети является богом и на одну — человеком, то Энкиду имеет демоническую и человеческую природы, пропорция которых в тексте не указана.

Композиция и фабула эпоса

На сегодняшний день известно 3065 строк новоассирийской версии эпоса. Каждая таблица эпоса имеет отдельный сюжет.

I — буйство Гильгамеша, рождение Энкиду и его инициация (300 строк).

Энкиду учит степных тварей не попадаться в ловушки охотников, и охотники теряют свою добычу. Один из охотников идет к своему отцу за советом. Он рассказывает, что видел дикого человека, помогающего зверям уходить от силков и ям. Отец охотника советует ему пойти к царю Гильгамешу и вместе с ним найти в городе блудницу, которая согласится соблазнить дикого человека. Охотник и Гильгамеш приводят к Энкиду городскую блудницу Шамхат. Энкиду познает ее шесть дней и семь ночей. После этого он ослабевает, и звери покидают его. Шамхат ведет Энкиду в Урук, рассказывая ему о прелестях городской жизни. Гильгамеш видит сон: на него с неба спускается ком, подобный топору, он льнет к этому кому, как к жене, толпы собираются вокруг него и приветствуют его в Уруке. Мать Гильгамеша Нинсун толкует его сон: этот небесный ком — будущий друг Гильгамеша.