Гиганты и тайна их происхождения - [24]
По-видимому, высокими, даже очень высокими людьми, но, возможно, так называли Антея и его народ? Само слово «гигант», не происходит ли оно от «Ант-ей» и не связано ли одновременно с Гигасом-гигантом? На эту мысль навело меня обилие гигантов в западном фольклоре, где они представляются не чем-то единичным, но принадлежащим к целому народу гигантов. Они — не чудо природы, но целое племя.
Жил-был один гигант-великан, который… В сказках гиганты, как правило, не бывают симпатичными. Отношения с ними не всегда просты и безоблачны, но именно дольмены народные предания называют гробницами гигантов, в Португалии дольмены называют «ан-тами». Гробница гиганта или постройка гиганта? Неважно, главное, что гигант связан с Антеем.
И оба они, Антей и гигант, связаны с дольменом дольменом исчезнувшего народа.
Если этот «Ант-Антей» не появляется на Иберийском полуострове (разве что в Андалузии и в «антах» в Португалии), то во Франции его можно найти очень часто. Существует местечко Ант недалеко от Шартра, и мне кажется, что изменение слова «гигант» (geant) через палатализацию дало «Жан».
И таких слов много, хотя пишутся они по-разному.
Название «Жан» часто связывают с собственным именем, предполагая, что участок принадлежал некоему Жану, однако почему-то не встречаются ни Пьер, ни Поль… Вряд ли страна была населена одними Жанами и Жаками.
Можно было бы предположить искаженное в диалекте слово поле — champ, однако встречаются и названия рек типа Жан-Варенн возле Иссудена.
Более того, эти «Жаны» по большей части сосредоточены — хотя и не всегда — вокруг владений Люга, там же, где и мегалиты.
Написание может быть различным, как, например, в случае с Жан-саком, — тоже место Жана.
Стоит отметить, что американские индейцы, сохранившие память о белокожих пришельцах с бородами, называют их Шанами.
Я отдаю себе отчет в том, что все это лишь мои предположения. Я просто хочу отметить эту особенность некоторых названий на нашей земле. И Кос-Межан кажется мне вполне весомым примером..
Геракл, путешествуя на запад, встречал лишь лигуров и гигантов. Если даже я ошибаюсь относительно «Жана», «гиганты» остаются.
Есть еще два гиганта, разгуливающие по легендарной Галлии: один живой и «благодетельный» — Гаргантюа, другой мертвый и обожествленный — Изоре.
Гаргантюа известен лишь благодаря доброму доктору Франсуа Рабле, написавшему о нем роман и описавшему всю его семью: отца Грангузье, мать Гаргамеллу и друзей: брата Жана и панурга.
Но, как и Грангузье, Рабле не был «отцом» Гаргантюа.[20] Гаргантюа — персонаж, чей возраст неизвестен. Анри Донтанвиль, шедший по его следам, много рассказывает о поговорках, стишках и других следах, оставленных им на французской земле.
Он — этакий «корчеватель лесов, устранитель наводнений, преградитель рек и неутомимый переносчик камней» (вот опять наши мегалиты).
Само его имя означает «построенный на камне». Древнее название камня — «кар» или «жар». В его имени — это «гар», есть еще «гант» и «тюа».
«Тюа» значит «этот», «сущность», «единство». Во множественном числе оно удваивается и получается «тюатюа», «тюата», что значит: «эти», «многие», шире — «племя».
Таким образом, Гаргантюа значит «этот — из гигантского камня» или «гигант из камня». Точный смысл неуловим, поскольку до появления индоевропейских языков на Западе имена образовывались аглютинатив-но.
Народные предания связывают его, гиганта, с мегалитами, менгирами, дольменами. Он или уронил камень, который нес, или бросил его, развлекаясь, а поскольку в галльских легендах встречаются и довольно грубые шутки, попросту «облегчился» посреди поля.
Те, кто придал легенде форму, в которой знаем ее мы, конечно, жили много позже. Галлы восприняли легенды, существовавшие задолго до них, и, как и греки, прибавили к ним много чудес. Гигант стал таким большим, что вырывал деревья с корнем. С рождением христианства он даже стал отчасти дьявольским. Церковь усугубила ситуацию, так что мегалиты, сооруже ние которых приписывалось ему, стали считаться дьявольскими.
Трансформировались и предания, тоже в ущерб ему. Но память сохранилась, во всяком случае в названиях.
«Гарган», то есть «камень гиганта», часто встречается в названиях возвышенностей. Это места, которые почитались еще на заре христианства, так что церковь постаралась присвоить их себе, отчасти из-за особых свойств земли, отчасти — чтобы получить выгоду от того почитания, которое их окружало.
Часто «гарган» превращался в «Сен-Георг», иногда даже в «Сен-Горгон» — святой, изобретенный специально по этому случаю.
Иногда их передавали другому святому или святой без переименования, как, например, в Руане, где «гора Гарган» стала частью холма Святой Екатерины. Паломники отправились на поклонение святой, поскольку гора обладала чудодейственными свойствами.
Как и должно быть в стране с большим количеством мегалитов, во Франции много мест с названием Гарган. Упоминавшийся мною Анри Донтанвиль обнаружил этого «гиганта» возле Нефшатель-ан-Бре, в Аваллоне, в Геран-де, в Бовези, в Гудане, в Лимузене, в Жарго, где Гар превратилось в Жар, на современной горе Сен-Мишель, в Горгобан и в Гергови, в некоторых бретонских названиях, где Гар превратилось в Кер, как в Керган.
Историю сакральных орденов — тамплиеров, асассинов, розекрейцеров — написать невозможно. И дело не только в скудости источников, дело в непонятности и загадочности подобного рода ассоциаций. Религиозные, политические, нравственные принципы таковых орденов — тайна за семью печатями, цели их решительно непонятны. Поэтому книги на эту тему целиком зависят от исторического горизонта, изобретательности, остроумия того или иного автора. Работа Луи Шарпантье производит выгодное впечатление. Автора характеризуют оригинальные выводы, смелые гипотезы, мастерство в создании реальности — легенды.
Предлагаем вашему вниманию адаптированную на современный язык уникальную монографию российского историка Сергея Григорьевича Сватикова. Книга посвящена донскому казачеству и является интересным исследованием гражданской и социально-политической истории Дона. В работе было использовано издание 1924 года, выпущенное Донской Исторической комиссией. Сватиков изучил колоссальное количество монографий, общих трудов, статей и различных материалов, которые до него в отношении Дона не были проработаны. История казачества представляет громадный интерес как ценный опыт разрешения самим народом вековых задач построения жизни на началах свободы и равенства.
Монография доктора исторических наук Андрея Юрьевича Митрофанова рассматривает военно-политическую обстановку, сложившуюся вокруг византийской империи накануне захвата власти Алексеем Комнином в 1081 году, и исследует основные военные кампании этого императора, тактику и вооружение его армии. выводы относительно характера военно-политической стратегии Алексея Комнина автор делает, опираясь на известный памятник византийской исторической литературы – «Алексиаду» Анны Комниной, а также «Анналы» Иоанна Зонары, «Стратегикон» Катакалона Кекавмена, латинские и сельджукские исторические сочинения. В работе приводятся новые доказательства монгольского происхождения династии великих Сельджукидов и новые аргументы в пользу радикального изменения тактики варяжской гвардии в эпоху Алексея Комнина, рассматриваются процессы вестернизации византийской армии накануне Первого Крестового похода.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
«Любая история, в том числе история развития жизни на Земле, – это замысловатое переплетение причин и следствий. Убери что-то одно, и все остальное изменится до неузнаваемости» – с этих слов и знаменитого примера с бабочкой из рассказа Рэя Брэдбери палеоэнтомолог Александр Храмов начинает свой удивительный рассказ о шестиногих хозяевах планеты. Мы отмахиваемся от мух и комаров, сражаемся с тараканами, обходим стороной муравейники, что уж говорить о вшах! Только не будь вшей, человек остался бы волосатым, как шимпанзе.
Настоящая монография посвящена изучению системы исторического образования и исторической науки в рамках сибирского научно-образовательного комплекса второй половины 1920-х – первой половины 1950-х гг. Период сталинизма в истории нашей страны характеризуется определенной дихотомией. С одной стороны, это время диктатуры коммунистической партии во всех сферах жизни советского общества, политических репрессий и идеологических кампаний. С другой стороны, именно в эти годы были заложены базовые институциональные основы развития исторического образования, исторической науки, принципов взаимоотношения исторического сообщества с государством, которые определили это развитие на десятилетия вперед, в том числе сохранившись во многих чертах и до сегодняшнего времени.
Эксперты пророчат, что следующие 50 лет будут определяться взаимоотношениями людей и технологий. Грядущие изобретения, несомненно, изменят нашу жизнь, вопрос состоит в том, до какой степени? Чего мы ждем от новых технологий и что хотим получить с их помощью? Как они изменят сферу медиа, экономику, здравоохранение, образование и нашу повседневную жизнь в целом? Ричард Уотсон призывает задуматься о современном обществе и представить, какой мир мы хотим создать в будущем. Он доступно и интересно исследует возможное влияние технологий на все сферы нашей жизни.