Гидроцентраль - [140]

Важно отметить, что, рисуя эту народную среду, М. Шагинян показывает ее не статично, а в движении, вскрывает то, как причудливо переплетается в недрах жизни старое и новое. Символичной является в этом смысле глава «Железная дорога», где рассказано, как через ночную, горную Армению движется поезд, пассажиры которого как бы олицетворяют разные народные судьбы. Здесь едут крестьяне из самых глухих местностей Армении, которые, «доев ячмень и выждав дорогу, расползались по местам, где нужны рабочие руки». Писательница видит их хилые спины, их буйволиные сандалии, подвязанные к ноге веревками, их коричневатые лица и руки с набухшими темными занозами и ссадинами. Едут тут же и худощавые граждане с небольшими чемоданчиками: это «маклеры, путешествующие виноторговцы, подрядчики, неунывающие частники». Но есть в поезде и новое — «шумящий, как улей, вагон», где едет в Москву одна из бесчисленных делегаций на один из бесчисленных съездов того времени: «счастливые птицы железных дорог, чьи регулярные перелеты скопом, чей радостный гомон и озабоченность…» вскипают над монотонным движением колес, напоминая М. Шагинян реку, бегущую вдоль русла, которая «вдруг переметнулась через него прямо вверх над гигантской плотиной». Мелькает в вагоне и немножко комическая фигура зарубежного писателя, с благожелательным любопытством странствующего по новостройкам разворошенного края, но не очень–то понимающего, что же вокруг него происходит. И, наконец, М. Шагинян рисует тех, кто уже практически осуществляет удивительнейшие перемены в экономике страны: на глухих раньше станциях и полустанках, вблизи новых производственных участков, из поезда, замедлявшего ход, «прыгал партиец в сапогах, вылезал с портфелем хозяйственник», и среди ночи садились, входили в вагоны новые бессонные пассажиры. «Инженеры и техники, горняки, узнавая друг друга, здоровались. К ним с улыбочкой — отблеском схваток былых и будущих — подсаживались профсоюзники».

Изменяющийся на глазах у современников, заново строящийся мир в его незатихающем движении рисует писательница. Она запечатлевает самый процесс возникновения невиданно новых форм жизни — бытовых и социальных — и процесс разрушения старых. Все это предстает в противоборстве, в противоречиях, в неисчислимых столкновениях мыслей и желаний, привычек и стремлений множества людей. Основную идею романа, сообщающую ему внутреннее течение, хорошо выразил любимый герой автора — Арно Арэвьян в споре с благожелательным наблюдателем из–за рубежа: «Мы сейчас все молекулы, мы подогреты революционным взрывом, мы двигаемся, толкаемся, расширяемся, может быть, это и выражается в том, что вы называете «мешать друг другу». Но как иначе построить новое общество? Как найти меру? И что такое мера? Ведь вы ее не выдумаете искусственно в кабинете, как воинский устав, не напишете на бумажке, не выйдете и не скажете: «Смирно, товарищи, вот мера!.. Кто залезет дальше — того в карцер». Это же совершенно невозможно, потому что мы еще не только не знаем или очень мало знаем свою практику, но мы еще и не проделали эту практику, не накопили ее. В том, что мы толкаемся, мешаем друг другу, в этом и есть встреча сил, путь к равновесию, поиски меры. Это и есть начало новой системы»[44].

Отсюда, из стремления охватить мир в развитии — разбуженный, «подогретый революционным взрывом», — и возникает новая техника письма, определяющая его образную структуру. Характерной чертой «Гидроцентрали» является многоликая пестрота того жизненного фона, на котором выступают главные герои. Они находятся в самой гуще событий вместе и часто наравне с другими персонажами романа. Их судьбы, казалось бы, намечены пунктирно и вплетаются в ткань повествования почти незаметно. Но в действительности автор никогда не упускает их из поля зрения и в узловые моменты сюжетного развития направляет на них луч света, вырывая тот или иной образ из движущейся, бурлящей толпы второстепенных персонажей.

Главные герои неразрывно связаны с этой толпой: они слиты с могучим неостановимым общим движением и являются молекулами великого потока жизни. Однако постепенно становится ясным, что одни из героев «Гидроцентрали» определяют его главное течение, другие — пытаются идти наперерез событиям, создают водовороты и омуты, порождают, хотя и недолгое, торможение жизни. Значение героев в повествовании у М. Шагинян определяется не внешним развитием сюжета, бо́льшим или меньшим местом, которое они в нем занимают, а внутренним лирическим накалом их душ, тем током мысли, идейным и эмоциональным напряжением, какие включают их в стремительное движение разбуженной энергии общества.

Мариэтта Шагинян — мастер портретной характеристики. Второстепенные герои, подчас лишь мелькнувшие на страницах романа, запоминаются навсегда: они очерчены крепкой уверенной рукой. Таков Сурик, зарисованный на уроке у Ануш Малхазян (глава «Утро»), — «маленький человек», чей чулочек, «пристегнутый к резинке английской булавкой, неизменно срывался и скользил к башмаку, ножка была красная и вся в синяках и царапинах…» Но Сурик умеет творчески, самостоятельно мыслить. Всего несколько штрихов, и мы проникаемся уважением к этому подлинному человеку, пусть он еще «самый маленький в классе». А рядом с ним пугливый, дореволюционной закалки инженер Александр Александрович, живущий по старинке, который слушает рабочих, «держа горсточку пальцев у правого глуховатого уха», и брезгливо думает о пытливом, простецком Фокине: «Вот с этакими мы строим!» Глухота старого инженера становится чертой символической (глава «Героиня романа»).