Гидеон из Девятого дома - [89]

Дверь и замок казались в ночи совершенно черными, а Гидеон умирала от страха, и чудовищно долгую минуту ей казалось, что она не найдет замочную скважину. Но все-таки нашла, всунула в нее красный ключ и открыла дверь в давно заброшенный кабинет.

Подсветка послушно зажглась, освещая опрятные, крытые ламинатом столешницы лаборатории и до блеска отполированную деревянную лестницу в жилую часть. Гидеон захлопнула и заперла дверь со скоростью, слегка превышающей звуковую. То ли повела, то ли потащила Жанмари наверх, а там усадила ее в мягкое кресло, которое заскрипело, внезапно вернувшись в строй.

Несчастная девочка свернулась, как эмбрион, икая и истекая кровью. Гидеон убежала обратно к двери и стала изучать комнату, прикидывая, нельзя ли устроить баррикаду из огромных деревянных шкафов.

– Где мы? – наконец устало спросила Четвертая.

– В одной из комнат, запертых ключами. Здесь мы в безопасности. Ключ есть только у меня.

– А если оно сломает дверь?

– Издеваешься? – бодро спросила Гидеон. – Это железная пластина в три дюйма толщиной.

Это не успокоило ее и не устроило Жанмари, которая, вероятно, разглядела мысль об импровизированной баррикаде в глазах Гидеон. Но, по крайней мере, рыдания ослабли. Каждые пять секунд раздавался очередной судорожный всхлип, но слезы ручьями уже не текли. Потом она сказала:

– Так нечестно!

И опять залилась слезами.

Гидеон разглядывала древнюю пушку, с ужасом прикидывая, работает ли она. Кто знает? Все клинки на стойке по-прежнему были неплохо заточены.

– Нечестно.

– Ты ничего не понимаешь! – Рыцарь старалась взять себя в руки, мокрые глаза горели ненавистью и отчаянием. Ее трясло так, что кресло дрожало. – Исаак осторожный. Никогда не бросается вперед. Он не… не был… Он всегда вел себя очень осмотрительно, он не… я его ненавидела в детстве, я хотела совсем другого некроманта…

Она снова разрыдалась. Справившись с собой, сказала:

– Это нечестно! Почему он в этот раз сглупил?

Гидеон было абсолютно нечего на это ответить. Книжные шкафы и древности ее не радовали, оружия бы найти. Но по-настоящему она нуждалась в Харроу Нонагесимус, которой гигантская костяная тварь показалась бы забавной возможностью, а не ужасным монстром. А еще она нуждалась в своем мече. Но бросить Жанмари она не могла, а Жанмари повисла у нее на шее камнем.

Гидеон ладонью стерла с лица кровь заодно с краской, попыталась собраться с мыслями и продолжила:

– Смотри. Мы останемся здесь, пока ты не придешь в форму. Не говори, что ты можешь сражаться, ты устала, ты в шоке и вообще похожа на кусок дерьма. Полежи полчасика, я принесу тебе воды.

Потребовалась куча усилий, чтобы уложить Жанмари на пыльную, заскрипевшую пружинами кровать, и еще больше – чтобы заставить ее сделать хотя бы крошечный глоток воды, набранной из крана в лаборатории. Трубы задрожали от изумления и выплюнули воду в маленькую жестяную кружку, которая, вероятно, не касалась ничьих губ с тех пор, как Девятый дом был юн. Непослушная девчонка попила воды, опустила голову на свалявшуюся старую подушку и долго еще плакала. Гидеон села в мягкое кресло и положила рапиру на колени.

– Что это было?

Гидеон вздрогнула. Она успела чуть-чуть задремать, а голос Жанмари сквозь подушку казался совсем незнакомым.

– Хрен его знает. Но я обязательно ему глаз на жопу натяну.

Еще мгновение тишины. Потом:

– Мы с Исааком впервые по-настоящему покинули Дом… я хотела, чтобы он записал нас на фронт еще сто лет назад, но Абигейл запретила, а он не стал бы… у него три младших брата и четыре младшие сестры, за которыми нужно следить. Нужно было…

Кажется, она снова собиралась реветь.

– Это… довольно много, – сказала Гидеон.

– В Четвертом доме всем нужны запасные, – шмыгнула носом Жанмари, – у меня лично пять сестер. А у тебя большая семья?

– У Девятых не бывает больших семей. А я, насколько мне известно, сирота.

– Ну, в Четвертом доме такое тоже случается. Моя мама подорвалась на гранате во время исследовательской экспедиции, хотя не должна была выходить на поверхность постколониальных планет за кольцом, а отец Исаака отправился с государственным визитом на дружественную планету, и его убили повстанцы.

После этого ничего не последовало, даже слез. Через несколько минут Гидеон без всякого удивления поняла, что бедная окровавленная девочка дорыдалась до того, что вырубилась. Будить ее Гидеон не стала. Успеется. А даже короткий сон сделает все намного лучше. Хреново быть подростком, а еще хреновее быть подростком, чей лучший друг только что умер ужасной смертью, пусть даже ты привыкла к матерям, скачущим по гранатам, и убитым отцам.

По крайней мере, в Девятом доме обычно умирали от пневмонии, осложненной глубокой дряхлостью.

Гидеон откинулась на пухлую спинку кресла. Она бы поклялась, что это невозможно, но, наблюдая за ровным дыханием Жанмари, за спокойно поднимающейся и опускающейся грудью, за подсыхающими на щеках слезами, она быстро заснула сама.

* * *

Долго это не продлилось. Минут пятнадцать самое большее. Она проснулась от смутной неосознанной паники, которая возникает, когда человек не может позволить себе провалиться в глубокий сон. Дернулась всем телом – и очнулась. Рапира свалилась с колен и зазвенела по полу. Разбудить ее мог разве что настойчивый звук капель из крана, как ей показалось.